Один удар.
И всё войско зверолюдов свалилось на землю, так как Ияков отрубил им ноги.
[Ияков: Посидите, подумайте над своим поведением! Хахах!!!]
Его противники выглядели невероятно жалко. Они тряслись от ужаса и боли, вопели и орали во всё горло. Но практически у всех без исключения была схожая черта – они с ужасом глядели на деревню, не на Иякова.
[Ияков: …]
А оттуда уже начали вылезать его жители. У всех у них была такая радостная и неподкупно счастливая улыбка, что самому Иякову было прекрасно на душе. Он спас своих же спасителей и теперь стал чуть ли не героем, хоть они и считали его каким-то инвалидом.
[Ияков: …]
Жители деревни гурьбой бросились к длинноволосому юноше: дети, женщины, мужчины и даже старики. Все они мчались с распростёртыми руками и улыбкой до ушей.
[Ияков: Да ладно вы – не все сразу.]
Ияков повернулся лицом к своим молчаливым зверолюдам и просто стоял (хотел бы раздвинуть руки, чтобы поймать кого-нибудь в объятия, но увы и ах).
Вот он – благородный герой, самый настоящий воин и чуть ли не бог, тот, кому все благодарны и кого все любят.
[Ияков: …]
Но они промчались мимо этого «героя».
[Ияков: ?]
И все вместе начали сжирать безногих зверолюдов заживо, впиваясь в них острыми звериными зубами.
Глава 33
[Ияков: …]
Ияков молча сидел на земле и с потрясённым взглядом взирал на то безумство, что прямо сейчас происходило у небольшой скромной деревушечки с её молчаливыми жителями.
Толпа зверолюдов с безумными глазами и широкими улыбками вгрызались своими лапами и зубами в тела напавших на них жителей и с громким и ехидным чавканьем пожирали их внутренности, пока они истошно вопили, дёргались всем телом, вопили и визжали, как свиньи на убое.
[Ияков: …]
Постепенно у всех этих молчаливых «добряков» начали проявляться странные признаки: из глаз повалился чернющий дым, а собственные когти начали вырастать в размерах, разрывая тем самым их же кожу.
Самое страшное было то, что они до сих пор молчали, и… Из их тел начали выпадать маленькие кровавые отростки: вот только они дёргались и будто дышали.
Постепенно алые кусочки начали увеличиваться в размерах и обрастать своими формами и чертами, чем-то напоминающими людские.
[Ияков: …]
А пожираемые зверолюды уже перестали кричать: их опустевшие заплаканные глаза в тупую глядели куда-то в небо, а голова начала потихоньку сползать вниз: в конце концов, у многих из них шея была просто съедена.
[Ияков: …]
Красные мешочки уже стали полноценными существами и да – зверолюдами, вот только… Кого-то они Иякову напоминали.
[Ияков: Всё, хватит нахуй.]
Это были те самые жители, которых только что сожрали.
Да, видимо, это было какое-то чудовище, которое пожирало целые поселения и принимало их облики. Как раз по этому зверолюды и были так озлоблены на эту деревушку, и именно поэтому дома были в ней кривые, и именно поэтому никто из жителей не проронил ни слова.
Теперь всё в голове Иякова сходилось как никогда раньше, но вот только было уже поздно. Судя по всему, этот монстр и так уже сожрал чуть ли не добрую половину селения, и теперь, когда они пришли отомстить, создание воспользовалось неосведомлённостью Иякова и пожрала всю оставшуюся часть.
[Ияков: Я надеюсь, вы понимаете, что вам пизда? Я ещё сначала подумал, что может у вас какой-то странный способ празднования победы, но нет – это какая-та редкостная хуйня.]
Толпище зверолюдов, увеличившиеся в два раза, ему, естественно, ничего не отвечало. Но, тем не менее, все они смотрели на него. Смотрели своими бездонными чёрными глазами, попутно оттираясь от крови и прилипших жилок и кусков мяса.
Теперь они выглядели ужасно жутко: в особенности та самая баба-свинья, что исцелила Иякова. Её складки жира были измазаны в чём-то жёлто-алом, на клыках ещё торчали кусочки чьих-то связок, а из под тяжёлых слоистых век выглядывали чёрные беспросветные глазницы.
[Ияков: Ну что ж…]
Ияков прохрустел костяшками на ногах (как бы это странно не звучало и к тому же выглядело).
[Ияков: Готовьтесь получать смачных пиздюлей.]
Юноша слегка присогнулся на ногах и со скоростью вспышки втаранился в одного из зверолюдов, прописав ему сочный пендель прямо промеж темени.
Тем не менее, он просто остался стоять неподвижно без каких-либо увечий, в то время как Ияков просто застрял в воздухе. Парень буквально не мог пошевелиться.
[Ияков: Не понял. Что за хуйня?]
Существо молча прошло мимо застывшей фигуры Иякова и двинулась в самый центр деревни. Все остальные зверолюды с абсолютно такими же безучастными выражениями лица последовали примеру этого выжившего.
[Ияков: Так, я не понял, куда вы уходите?]
Ияков попытался двинуться, но что-то словно сдерживало его. Он взглянул вниз и увидел, что вены на его ногах стали чёрными и ужасно взбухли. Очевидно, у него не было варикоза, так что единственным оставшимся вариантом произошедшего были те пресловутые травы, которыми баба-свинья сначала усыпила его, а теперь и обезвредила.
[Ияков: Эх… Видимо, придётся думать.]
Юношу совершенно не прельщала перспектива тупо остаться стоять здесь и позволить чудовищу так нагло уйти. Было вообще странно, что монстр не пытался съесть и его. Судя по всему, он прекрасно ощущал на уровне инстинкта то, что Ияков был до невероятности мощным созданием: по этому же принципу его и приютили в деревне.
[Ияков: …]
Ияков решил хорошенько подумать, но ничего особо-то и не получалось. Словно чего-то ему не хватало. Чего-то такого, что обычно выручало в подобных ситуациях, и нет – это были не руки.
[Ияков: Точно!]
Юноша хоть и застрял на месте, но разговаривать, как известно, мог. Он распахнул рот и в это же мгновение ловко поймал пролетающий мимо листик зубами.
«Листик. Ты растёшь на дереве. Делишься с ним солнцем и получаешь от него влагу. Потом летаешь. Гниёшь. Это твоя суть. Ну нахуй оно надо? Стань-ка сигаретой лучше, забористой такой».
Зелёный листочек сам собой свернулся в трубочку и будто самовольно залез поглубже в рот Иякова, тут же загоревшись. Серый дым ленивым облачком ринулся куда-то вверх, и по мозгам юноши растеклось пьянящее удовольствие.
«Господи, блять, как же я соскучился по куреву… Это просто шикарно… Надо только кое-что поднастроить…»
[Ияков: Вечность.]
Как и в тот раз, сигарета начала потихоньку восстанавливаться.
[Ияков: Так…]
Юноша уже даже не пытался выдыхать дым, он просто им дышал. Да и к тому же рук то у него и не было, чтобы собственно эту сигарету вытащить. Наверно, именно поэтому к нему сейчас в голову лезли ну очень уж странные мысли.
[Ияков: Слушай…]
«Дым… Слушай, брат… Ты летаешь тип… Лёгкий такой… А может твёрдым будешь, а?.. У меня как раз рук нет – вместо них станешь… Ну тип прикол, да?... Дымовые руки… Хахах…»
Дым послушно начал складываться в некие силуэты, а потом уже полностью сложился в самые настоящие подкаченные руки. И они прекрасно работали, сжимались, двигались и выгибались, как душе Иякова было угодно.
[Ияков: Тело у меня, конечно, парализовано, но рук, думаю, хватит.]
Юноша сжал кулаки и со всей дури треснул самого себя по голове, после чего его тело втопталось в землю. Ияков почесал макушку и попросту встал на руки, «зашагав» в сторону деревушки. Двигался он локтями вперёд, так что бы видеть, куда он вообще собственно направлялся – это, конечно, было тяжело, но не для него.
[Ияков: …]
Сигарета всё ещё торчала в зубах, и глаза Иякова потихоньку становились всё краснее и краснее.
[Ияков: Ну-кась…]
Перед ним наконец-то открылась деревня. Внутри неё также беззаботно и молчаливо расхаживали зверолюды. Многие из них начинали потихонечку закладывать фундаменты новых зданий – в конце концов, теперь их было больше.