[Лондауэр: Позовите мне моего сына!]
Он махнул рукой и посол, восседающий на одном колене покинул его зал, а слуга в чёрном фраке понёсся куда-то в другую комнату крепости.
[Лондауэр: Гхрр…]
Король мрачно облокотился на свой локоть и грустно прорычал.
Ему было очень неприятно соглашать на те сделки, которые сейчас проводились.
Дело в том, что за последнее десятилетие, и правда, слишком много всего поменялось. Сначала умер правитель великой Южной Империи, причём по каким-то чуть ли не сказочным обстоятельствам и за не имением другой кандидатуры огромное государство просто распалось под гнётом феодальных распрей и восстаний захваченных сателлитов.
Но после этого началась череда великих завоеваний. Псилактик Оддомис, человек южных кровей, покорил наконец-таки весь Юг с его буйными пустынями и не стал двигаться дальше вглубь Континента, дабы не повторить ошибку своего предшественника.
Восточные земли как-то сами скоординировались в единую Федерацию, где лидирующее место занял некий псилактик-идеолог Мальран. (Хотя Лондауэру и казалось, что всё это было лишь пусканием пыли в глаза, и не было у них никакой «демократии», а лишь формальная «федеративность».
[Лондауэр: …]
Именно на этих личностях и строилась, как нынешняя эпоха, так и проблема короля. Это десятилетие и так уже успели обозвать «Век трёх королей», и Лондуаэр среди них был, если так рассудить, чуть ли не самой выдающейся фигурой.
Всё дело в том, что ему удалось объединить все эти обширные, полные магии места, будучи самым обычным человеком. Для истории Континента это был вообще нонсенс, но Лондауэр, и правда, не был никаким псилактиком и в подчинении у него таковых не числилось.
В создании Лонкестра (короткого названия всего королевства) ему помогали лишь стратегия, тактика, военные хитрости и навыки дипломатии. Некоторые псилактики просто согласились на объединение, некоторые были убиты самыми хитроумными путями, а некоторые захвачены в своих же крепостях.
Лондауэр был блестящим стратегом и гениальным правителем, вот только… Он смотрел на вещи трезво и понимал, что таким гением был он и только он. Из-за этого появлялась гадкая необходимость в наследнике-псилактике, да ещё и желательно в достаточно сильном.
С учётом того, что сам король был самым обычным человеком, эта задача была достаточно проблематичной. Дети у него уже были, и достаточно взрослые – одному сыну уже было девятнадцать. Так что упор был поставлен на внуков.
[Лондауэр: …]
И как на зло самые сильные псилактики были как раз-таки правители других двух великих держав. Можно ли было с ними договориться – конечно. А вот сколько бы потом они бы за это потребовали задним числом и какое влияние через детей они окажут на политику королевства, сколько притязаний будет на титул короля Лонкестра в дальнейшем – об этом и гадать не надо было.
Тем не менее, на такие уступки приходилось идти, и это было ужасно.
[???: Что такое, отец?]
В комнату вошёл высокий юноша с кудрявыми чёрными волосами и слегка сгорбленным носом (от мамы). В целом, глаза и эта грузность у него была такая же, как у отца. Не скажи кому-то, что ему 19, так подумали бы, что все 28.
[Лондауэр: Мэнхэрд… Что ты можешь мне рассказать из последнего… Только что-нибудь хорошее, умоляю. Я так устал от всех этих договоров, что голова сейчас лопнет. Что там обсуждают сейчас?]
Сын сильно приободрился. Отец часто вызывал его по такому поводу, и юноша всегда был рад поговорить и даже посплетничать со своим отцом. Король был слишком занят, чтобы как-то участвовать в мирской или дворцовской жизни, так что многие слухи и даже важные новости он получал исключительно от слуг или сына.
Тем не менее, хоть он каждый раз и говорил, что хочет послушать что-то хорошее, все позитивные новости он пропускал мимо ушей и останавливался только на каком-то происшествии. Может в первые разы Мэнхэрд и попадался в эту ловушку, то теперь уже сразу начинал с каких-то происшествий.
[Мэнхэрд: Во дворе поговаривают, что у нас в чертогах завёлся кентавр.]
[Лондуаэр: Кентавр? Чего только не причудится придворным. Такое чувство будто у них в обязанностях прописано вечно что-то придумывать.]
[Мэнхэрд: Ирония тут состоит в том, что кентавр этот появился от связи женщины и коня, то есть…]
[Лондуаэр: Аааа… Так это тонкая ирония в сторону того слуха касательно мадам Педкинс… Хаха… Шутить тоже присуще моим придворным, всегда хотел бы обладать таким навыком.]
[Мэнхэрд: Ещё… И вот это, отец, уже серьёзно. Поговаривают, что Ияков вернулся.]
Лондуаэр изменился в лице.
[Лондуаэр: Ияков? Мы же говорим об одном и том же Иякове?]
[Мэнхэрд: Ну, на выбор у нас только Ияков Глейн, который лепит из воска в Нелге, и Ияков, который вырезал добрую часть псилактиков северо-запада Континента, уничтожил половину Рибла и покончил с Южной Империей… Не думаю, что мы можем опасаться возвращения глиномеса…]
[Лондуаэр: Такие шутки уже неуместны…… Хм… Ияков… Я думал, что он умер… В конце концов, такая чуть ли не мифическая персона не могла вот так вот просто исчезнуть. С момента смерти Сифиза прошло уже 11 лет, и о Иякове ни одной весточки. Я слышал о нём от какого-то Вербиниция, если меня память не подводит, да и тот встречал его ещё до тех событий.]
[Мэнхэрд: Тем не менее, по народу ползут подобные слухи. Детишки сочиняют какие-то странные песенки, а придворные предвещают то, что он придёт и по нашу душу.]
[Лондуаэр: Насколько я знаю, он всегда сражался с теми, кто мог дать ему отпор. Я не псилактик, так что не думаю, что его заинтересую. Да и если бы ему нужна была власть, он бы и не оставлял после себя пустеющие троны.]
[Мэнхэрд: Надеюсь, что вы правы, отец.]
[Лондуаэр: Эх…]
Король протёр глаза и взглянул в окно, за которым уже изрядно вечерело.
[Лондуаэр: Я тоже надеюсь.]
Третья капля
[Ияков: …]
Взбухшие гроздья окровавленных туч россыпью раскинулись по голубому блюдцу-небосводу. Деревья покачивались в такт дуновения ветра, потряхивая буроватыми листьями.
[Ияков: Фухх…]
На вершине утёса, зацепившись ногами за ветвь одного из самых жирных и маскулинных деревьев в этом вечно сумрачном плоскогорье, упражнялся мускулистый щетинистый мужчина с атлетичным телом, широкими плечами, нахмуренными бровями и длинноватыми чёрными копнами волос, собранных в небольшой пучок.
На лице мужчины было несколько морщин, скулы и челюсть свидетельствовали о приличном возрасте под 30 лет, а выражение лица было настолько суровым и мёртвым, что ему можно было дать и все 40.
[Ияков: Эргх…]
У него уже были руки – он соткал их самолично из костей, нервов и мяса диких зверей. Прямо сейчас он, к примеру, стоял на одной из них, сохраняя идеально вертикальное положение тела и параллельно отжимаясь на ней с такой лёгкостью, словно всё его тело было пушинкой.
[Ияков: …]
[???: У нас хорошие новости, всё необходимое для исполнения плана уже готово.]
Перед мужчиной стоял абсолютно такой же мужчина, вот только уже с неестественно яркими красными глазами. Он разговаривал как-то отрывисто и злобно, словно вот-вот был готов накинуться на упражняющегося атлета.
Тем не менее, этот клон Иякова не был его врагом – он был его слугой.
[Ияков: В таком случае завтра мы начинаем. Как только солнце выползнет из-за горизонта, пусть остальные начинают действовать.]
[???: Понял.]
Немногословно ответив на порученное приказание, мужчина молнией рванул в небо и улетел куда-то вдаль, оставив брешь в розовых облаках.
[Ияков: Гххр…]
Ияков рассержено слез с дерева и взглянул в разогнанные облака.
«Воссоединитесь».
Одна только мысль и облака, как бешеные, с такой скоростью рванули обратно, скомкавшись в целостные плюшевые округлости, что казалось, что это крохотные белые мухи мельтешили перед глазами, а не громадные облака в многих километрах над головой.