[Ияков: …]
[Вигир: …]
Близился вечер. Солнце ещё не краснело, но становилось чуть холодней, и небо приобретало такой странный мутновато-голубой оттенок.
От земли пахло свежестью, но свежесть эта быстро разгонялась ветром, так что пахло лишь пылью и изредка чем-то цветочным и вкусным.
[Ияков: …]
[Вигир: …]
[Ияков: Вигир.]
[Вигир: А?]
[Ияков: И как ты пришёл к этому?]
[Вигир: К чему?]
[Ияков: К такой жизни. Мы же не виделись столько лет.]
[Вигир: Да, не виделись…]
[Ияков: …]
[Вигир: Всё началось ещё давно, задолго до нашего с тобой знакомства… Я жил в приюте для детей и всем подряд хвастался про то, что был сыном самого сильного и благородного псилактика Фаля, у меня с собой ещё был тот красивый красный ремень помнишь – вот он был якобы от отца… Я был горделив, часто бахвалился и смотрел на других детей сверху вниз… Потом был мальчик Трот, он рассказал мне, что на самом деле я был сыном обычного лесоруба, которого как раз-таки и звали Фаль. Моя мать изменила ему с молодым графом, и остался от этого любовника только тот красный ремень… В тот день я убил Трота…]
[Ияков: …]
[Вигир: Мне ничего не сделали. Дети начали опасаться меня, воспитатель сделал меня главным, а вскоре я вырос – без друзей и приятелей, один, с напыщенной уверенностью в том, что я знатных кровей.]
[Ияков: …]
[Вигир: Тогда Рибл только образовался, и встала дилемма о том, что во всём графстве не было ни одного псилактика, который бы мог занять это место. Но тут объявился я. Меня никто не хотел видеть правителем, я всем был не нужен, но все те, кто пытался помешать мне заполучить власть, были закономерно убиты…]
[Ияков: …]
[Вигир: Но правление выдалось крайне скучным и серым занятием. Обо мне забыли, я проводил дни и ночи за бумажной волокитой и решал вопросы, связанные в основном лишь с тем, что у кого-то крали курицу или уничтожало посевы наводнением… Мне это быстро надоело, и что самое главное… Я не чувствовал себя Фалем. Я хотел изо всех сил соответствовать своему воображаемому отцу, своему образу идеального псилактика, чтобы никто и никогда больше не сомневался в этом… И я в том числе…]
[Ияков: …]
[Вигир: Вернее даже будет сказать, что я пытался оправдать смерть Трота. Ведь, окажись я взаправду псилактиком, то моё убийство не было бы таким уж ужасным… И потом, с каждой новой смертью и убийством я только повышал ставку, только больше и больше жизней взваливал на это «может быть, я сын того Фаля».]
[Ияков: …]
[Вигир: Тогда пришёл ты. Я увидел твой потенциал. Ты гнался за славой и приключениями, громкими событиями и деяниями, и я был впечатлён тобой. Ты жил именно так, как и подобало настоящему псилактику: совершал невообразимое, вечно повышал планку своих поступков и был у всех на слуху… Я тоже захотел стать таким и думал, что смогу, но…]
[Ияков: …]
[Вигир: Когда мы расследовали то убийство в Пейруте, я понял, что больше не могу возлагать на себя ещё большее количество трупов… До того момента я всё также, как и ты, нёсся без оглядки, но потом я просто взглянул туда, откуда всё началось: с Трота…]
[Ияков: …]
[Вигир: После этого я очень долго скитался по своему миру и теперь уже не пытался стать псилактиком… Я хотел понять, псилактик ли я…]
[Ияков: …]
[Вигир: Сначала я нашёл своего отца. Это, и правда, был лесоруб, у него была своя хижинка под Бордянкой, там он и занимался своим промыслом… Меня он встретил негостеприимно, но вскоре мы разговорились, и он мне всё рассказал: про мать, про их жизнь, про то, как сдал меня в приют. Сейчас у него уже была взрослая дочь, которая вместе с мужем уехала куда-то на восток… После этого я пытался найти мать, но она уже была мертва – так и не смог узнать, что отправило её в могилу, но явно какая-та болезнь.]
[Ияков: …]
[Вигир: Ну и в конце концов, буквально полгода назад я всё-таки встретил своего настоящего отца. Не буду называть его имя… Я обнаружил его стариком, жалким, алчным, хилым и мерзким… Он был в том же возрасте, что и мой отец, который спокойно рубил деревья и выглядел молодо, но его поразил сифилис. Как оказалось, в округе он прослыл, как главный бабник и неразборчивый любовник… Его силы, как псилактика, были совершенно незначительны, но он использовал свой статус и кровь для того, чтобы соблазнять женщин и разводить их на секс: кого-то впечатляли его деньги, кого-то его байки про собственную легендарность, а кто-то просто хотел ребёнка-псилактика, чтобы дать ему хорошее будущее… С возрастом, правда, отец остался абсолютно один, у него не было ни жены, ни детей, а графство его было в неком запустении, да и незаконно рождённые дети с парадоксально сильными способностями на уровне с моими сильно претендовали на его трон… Когда я появился на пороге, он отнёсся ко мне, как к мусору, как к одному из сотен его бастардов, которые только мучали его и мешали ему жить.]
[Ияков: …]
[Вигир: И в итоге я ушёл сюда… Я больше не хочу быть никаким псилактиком… Не хочу, чтобы меня запомнили, как сына легендарного Фаля… Я хочу быть пастухом, сыном лесоруба, и не более… В этой погоне за славой нет смысла, и все те жертвы, что я принёс, в итоге оказались бессмысленны и неоправданны.]
[Ияков: …]
[Вигир: …]
[Ияков: …]
[Вигир: Ияков.]
[Ияков: Что?]
[Вигир: Я не попрошу тебя расписать мне всю твою жизнь, но… Можно спросить тебя один вопрос?]
[Ияков: Давай.]
[Вигир: Почему ты меня не убил?]
[Ияков: Почему…]
[Вигир: …]
[Ияков: Я просто не вижу смысла тебя убивать, вот и всё.]
Сказал, улыбнувшись, Ияков и исчез в лучах накатывающего заката.
***
[Ияков: …]
[Клон: Мы их обнаружили. Вход находится в этой пещере, только надо в дверь произнести пароль…]
[Ияков: Да похуй на пароль.]
Небо расплылось кровью, и тучи по небу возились роем. Ияков всё так же был в своих штанишках, с голым торсом и пучком на голове. Всё тело, правда, было грязным и потным после того времени, что он провёл с Вигиром Фалем, но он, в принципе, и не на бал шёл, а на резню, так что это ему и не мешало.
[Ияков: …]
Он прохрустел кулаками и двинулся внутрь пещеры, оставив замолчавшего красноглазого клона позади. Спустя несколько десятков шагов во всё более сгущающейся темноте мужчина наконец наткнулся на какую-ту дверь.
[Ияков: Пароль: пароль.]
[Голос из-за двери: Чего блять?]
Рука Иякова прошла сквозь камень и раздробила дверь на части. Рядом с место крушения сидел какой-то паренёк со свечей, усиленно зачитывающийся в какой-то книжке. Юноша чуть не сжался в клубок от испуга, а вся его кожа побледнела.
Мускулистый мужчина просто метнул локоть в сторону и размозжил его черепушку об каменную стену. Вперед светящимся прямоугольником вырисовывался вход в Гильдию.
[Ияков: …]
Ияков сделал ещё пару десяток шагов и вышел в довольно-таки большой и обширный каменный зал, который, тем не менее, был обложен каким-то странным материалом, напоминающим дерево, но по жёсткости сопоставимым булыжнику.
По потолку были развешаны всевозможные свечи, причём самых разных форм и размеров, а некоторые из них были в каких-то странных рамочках (Ияков об этом не знал, но в Гильдии каждый ученик вешал на потолок свою собственную свечку, а свечки людей, в последствии ставших легендами, помечали особенными рамковидными подвесками).
Сейчас как раз было всеобщее собрание всех посвящённых, они были прямо перед Ияковом, правда стояли к нему спиной. Перед ними выступал какой-то мужчина, очень артистично и яростно рассказывая про какие-то там приёмы и заклинания, про врагов и их уловки, про горячие пустыни Юга и… Про Иякова?
[???: Вам стоит учесть, что не всегда человек, владеющий магией, выходец Гильдии или псилактик. Я лично встречал такого, которого нельзя отнести ни к какой категории, но он при этом просто до безумия сильный. Не настолько сильный, чтобы убить меня, конечно, но всё-таки.]
На трибуне выступал какой-то накаченный альбинос с южанинской внешностью и шрамами под глазом и на щеке… Это же был Фолк! Тот самый, который по представлению Иякова погиб под песками Ануила.