[Ияков: …]
Ияков спустился с прилеска и приблизился к лысому мужчине. Тот был весь в поту и прилипшем сене, кожа была смугловатой, а может просто грязной. Его веки были осунувшимися, брови густыми, а подбородок свисшим. Чем-то он походил на тягловую лошадь, очень грустную и уставшую тягловую лошадь.
[Ияков: …]
[Тит: …]
[Ияков: …]
[Тит: Ты кто?]
Тит повернулся в сторону Иякова, грубо произнёс этот вопрос своим не очень то и изменившимся голосом и продолжил впахивать.
[Ияков: Не узнаёшь?]
[Тит: Не узнаю. Если, правда, знакомы с тобой, то ты должен знать, что я слеповат, блять, как курица общипанная.]
[Ияков: Давно?]
[Тит: По полу говно. Что ты до меня доебался? Не видишь – я работаю.]
[Ияков: Я Ияков.]
[Тит: Ну и нахуй отсюда иди, Ияков.]
В поле повисла мёртвая тишина, и только слышно было покачивание золотых колосков, которые уже начинали загибаться и сереть.
[Тит: Ну вернулся ты спустя столько лет и что с того? Думал: я сейчас тут расплачусь перед тобой и душу разливать буду? Хуй там плавал. Я для тебя был никто, и ты для меня – никто, так что можешь валить отсюда.]
[Ияков: …]
[Тит: …]
[Ияков: …]
[Тит: …]
[Ияков: Уже осень. Скоро медовуха пойдёт.]
[Тит: Эхх… Ничто уже никуда не пойдёт. Не готовят больше здесь медовуху.]
[Ияков: И чем же теперь знаменит Гердан?]
[Тит: Что здесь не живёт никто, и что здесь ты выродился – вот и всё. Ходят тут иногда всякие да и только.]
Ияков вспомнил про Прушку, которого как-то нашёл Аймар в этой захудалой деревушке.
[Тит: Купец, которому мы служили с отцом, ушёл отсюда и оставил нас на пустых полях. Мужиков осталось мало после твоего побега, а бабы по родственникам разъехались в других деревнях – один хуй с голода бы померли в Гердане.]
[Ияков: Сколько тебе уже?]
[Тит: Я сам не считаю, но жена говорит, что 31.]
[Ияков: У тебя есть семья?]
[Тит: Да. Ниля тоже осталась в Гердане – так и познакомились. Я только, сука, видеть плохо стал – так и не знаю, как её лицо-то выглядит точно. Ну ничего – женщина прекрасная да и сиськи большие: мне большего и не надо.]
[Ияков: Рад за тебя.]
[Тит: Я твою радость на хлеб не намажу. А мне ещё двоих детишек кормить… Так что не мешай.]
[Ияков: …]
[Тит: …]
[Ияков: …]
[Тит: …]
[Ияков: …]
[Тит: Ну что ты? Сбылась твоя мечта? Убил графа?]
[Ияков: Я много кого убил. И графов тоже.]
[Тит: И как оно? Стал счастливым после этого?]
[Ияков: …]
[Тит: …]
[Ияков: Нет, не стал.]
[Тит: Меня что ли не хватает для полного счастья?]
[Ияков: Нет, не тебя.]
[Тит: А кого?]
[Ияков: …]
[Тит: Вот я искренне не понимаю, нахуя ты этим занимаешься… Я вот никого так и не убил за свою жизнь и что? Пожрать есть что, крыша над головой имеется, жена с детишками дома ждут, и люди меня любят, что я пашу тут за всех них.]
[Ияков: …]
[Тит: А ты? Любит тебя кто-нибудь?]
[Ияков: Нет. Сейчас нет.]
[Тит: Оно и понятно. Я разглядеть тебя не могу, но всё равно помню, что у тебя рожа как у ишака была.]
[Ияков: Тебе легко так говорить, потому что ты обрёл счастье и не потерял его. А я потерял.]
[Тит: И что теперь? Мстишь?]
[Ияков: Да. И если ты хочешь узнать, делает ли это меня счастливей, то да – делает.]
[Тит: Вопрос только сдалось ли тебе такое счастье?]
[Ияков: …]
Ияков прикоснулся к осунувшейся роже лысого мужчины и пошёл дальше, засунув руки в карманы.
[Тит: …]
[Ияков: …]
[Тит: И нахуя ты это сделал?]
[Ияков: Вернул тебе зрение? Не знаю – сходи и вглядись в лицо Нили, а то мало ли вообще на мужике женился.]
[Ияков: …]
Когда-то этот дом был самым широким в Гердане и входили в него чужие только с почтением и небольшой опаской.
Две пристройки для одной избушки – это нехило даже по меркам богатых сёл. Колодец, свой дворик, качели, сад, огород, флюгер, стеклянные окна, красивые деревянные орнаменты…
Но всё это лишь когда-то было здесь – теперь же оно здесь тупо существовало, заброшено и покинуто.
***
[Ияков: …]
Это был дом старосты. Ияков ещё помнил времена, когда здесь пороли его отца, когда он воровал яблоки с здешнего сада, когда он тайком пробирался к Лузе и красовался перед ней мускулами…
[Ияков: …]
Не стучась и не крича, он вошёл внутрь, отворив довольно-таки скрипящую деревянную дверь. Внутри воняло пылью и мочёй. Кое-где были целые скорища дохлых, не убранных мух, а по полу иногда пробегали муравьи.
[Ияков: …]
Ещё когда Ияков был юнцом и проникал в этот дом, он помнил, что спальня староста была первой же комнатой (в основном, из-за того, что многие мальчишки любили ворваться в избу, стащить какую-нибудь плюшку со стола в гостинной и убежать, а так им прихоилось мчаться через весь дом), и в этой первой комнате, как это не было логично, был и сам староста.
[Ияков: …]
Он сидел на кровати, весь жирный и обрюзгший, с обвисшим носом, ушами и складками на лбу. На макушке была залысина, а вокруг неё росли редкие седые волоски. Рубаха было комковатой и потрёпанной от пота, а под ладонями даже в таком сидячем состоянии находилась самая обычная деревянная трость – судя по всему, он их постоянно терял, и потому особо на материал не тратился.
[Староста: Ияков… Я знал, что ты придёшь…]
Староста звучал уже по-старчески сипло и слабо. В его словах не было никакой загадочности или мудрого спокойствия. Это «я знал, что ты придёшь» он произнёс с такой неприязнью и фатальным упадничеством, что и не надо было быть семи пядей во лбу, чтобв понять: староста в край отчаялся.
[Староста: Мне сказали, что ты обязательно сюда придёшь… Дали мне ещё кнопку какую-ту: нажму и придут тебя убивать…]
Старичок высунул из подушки какое-то механическое устройство с шестерёнками внутри и самой обычной серой кнопкой на панели.
[Староста: …]
Староста молча протянул щетинистому мужчине кнопку, и тот просо принял механизм из дряблых жирных рук.
[Ияков: Почему?]
[Староста: Мне это не надо… Я не такой человек…]
[Ияков: …]
[Староста: Когда Луза ушла, то у её матушки случился удар… А я… Как-то даже и не шокировался… Будто и не случилось ничего…]
[Ияков: Я сожалею.]
[Староста: Жена ушла в мир иной шесть лет назад – каменная болезнь… Я вот живу здесь один.]
[Ияков: …]
[Староста: …]
[Ияков: …]
[Староста: …]
[Ияков: Ты не спросишь про Лузу?]
[Староста: Нет. Не хочу больше ни о ком разговаривать.]
[Ияков: ???]
[Староста: Знаешь… Я всю жизнь кому-то помогал. О ком-то заботился… Была вот жена – ради неё добился поста старосты, сделал пристройки к дому, стал успешным… Что ни случалось, так я о всех беспокоился. Порол тех, кто домогался до Лузы… Водил к ней учителя…]
[Ияков: …]
[Староста: Когда твой отец потерял наследство, то я несколько лет искал того мошенника и всё-таки нашёл. К тому моментв, правда, твой отец уже погиб…]
[Ияков: …]
[Староста: Я пытался договориться с твоей матерью, чтобы я отдал ей потерянное наследство, и она бы взамен взяла бы над тобой опеку… Но нет – она отказалась.]
[Ияков: …]
[Староста: Решил отдать тебе его, когда станешь взрослым и встанешь на ноги, но этого не случилось…]
[Ияков: …]
[Староста: Я всю жизнь помогал всем подряд… Даже плохим и неблагодарным людям…. Я жил ради всех… Ради жены, Лузы, тебя, твоего отца и всего Гердана… Но я никогда не жил для себя…]
[Ияков: …]
[Староста: Теперь у меня нет ничего: ни жены, ни Лузы, ни тебя, ни Гердана… И я просто пустой – во мне не осталось ничего… Точнее говоря, никогда и не было.]
[Ияков: …]
[Староста: Чаще всего люди не видят дальше собственного носа… А некоторые умудряются видеть только дальше носа… Мы с тобой такие, Ияков…]
[Ияков: …]
[Староста: …]
[Ияков: …]