Мол, веселись, народ, от радости ликуй.
Живёшь не лучше забугорных, но не хуже.
И пояс брючный подтяни потуже.
А если от щедрот дадут, то возликуй…
«Мы стареем… А как же без этого…»
Мы стареем… А как же без этого…
И уходят друзья в никуда.
Устаём. Достаёт чехарда
Мимолётных событий периода "спетого".
Мы мудрее становимся. Жизнью научены
Не выпячивать личные страсти.
Поживём ещё, только не сглазьте.
Мы к невзгодам житейским приучены.
Нас пытались сломать… Не сломали!
Возмужали в борьбе роковой.
Нас немного – встревоженный рой.
Мы нашли то, что тщетно искали.
И успели понять: ничего просто так
Не дадут нам с барских угодий.
Хватит вечно кормить благородий,
Свою совесть запрятав в кулак…
И тогда у последней, печальной черты,
Осенив себя крестным знамением,
Мы простимся с нынешним временем,
Книги жизни захлопнув листы…
«Моя всё реже тянется рука…»
Моя всё реже тянется рука
к компьютера клавиатуре.
Де-факто хорошо мне. Но пока…
А если приглядеться, то де-юре.
Фактически, формально… заплутал.
Никак не разберусь. А надо?!
Возможно то Всевышнего сигнал —
Земная, мол, закончилась отрада…
Пора дела в порядок привести
На ниве поэтической и прочей.
Ориентир последний обрести —
На нить похожий многоточий…
Привычно молчим, не ропщем…
Каждый день нам жуют мякину,
Обещают – всё сбудется завтра.
А с утра лишь жиденький завтрак
И толчок в ослабевшую спину.
Мол, довольно роптать, идите
К цели той, что указана сверху.
Наш верховный в заботе о стерхах,
Не ругайтесь и не взыщите.
А невзгоды пройдут, поверьте,
Обещанья свои мы сдержим…
Но не веет нам ветер свежий,
Насадили на старый вертел.
Провернут раз-другой и сбросят.
Нет от нас даже в этом пользы.
Убеждают, быстрее используй,
Что дают, а не то, что просим.
И живём так от года к году,
И привычно молчим, не ропщем.
И в строю, как ни странно, общем,
В воду лезем, не зная броду…
Мечтать не вредно…
Я верю в машину времени.
А как же не верить?! Надо!
Выходцы из старого племени
Мечтаем узнать, что не рядом.
Что скрыто быть может историей,
Иль в будущем произойдёт…
Для кого-то «машина» теория,
Мол, блажь это, всё пройдет.
Возможно и так, не спорю,
Мечтою не всем овладеть.
"Остынь", – завистники вторят,
А я не хочу охладеть…
И пусть пролетят столетия,
Найдётся умелец такой,
Пусть не в машине, в карете
Умчится к планете другой…
«Как много лет прошло, томительных и скучных…»
Как много лет прошло, томительных и скучных.
Я счёт не вёл, я просто жил, в надежде,
Что будет больше радостных, не злополучных.
Но видно ошибался, как простой невежда.
Мечтал всю жизнь пройти с тобой одною рядом,
Шальной любви дыханья в унисон. Но нет…
Ты отравила горькой ревностью, как будто ядом,
И каждый день ушедший, и каждый мой рассвет…
Грущу ли от того? Признаться, нету боли:
Всё нажитое в пепел превратилось вдруг.
И разве нужно жить вдвоём в такой неволе?
Пускай на дно идёт любви ушедшей струг…
«Живём в прелестном мы во граде…»
Живём в прелестном мы во граде,
Когда-то Петрограде-Ленинграде.
А ныне в Петербурге венценосном
В понятии прямом и переносном.
Когда-то тут была столица,
Здесь царь соседствовал с царицей.
Чуть позже их снесли "низы"
Февральской, помнится, грозы.
Возможно и в другие времена
Посеял кто-то розни семена.
Они взошли. И всходы эти
Нам пожинать, и нашим детям…
На море жизни гладь…
Я не ищу, что не дано понять.
Ранимым сердцем просто избегаю
Всё то, что не сумел принять,
Что возносил, а вот теперь теряю.
Не осуждаю подлое коварство,
Обманутых надежд не воскресить.
Пусть будет исцелительным лекарством
Желание простое – всё простить.
Спасибо, что была в моей судьбе,
Что одарила счастием безмолвным.
Увы, на море жизни гладь везде,
А мне мечталось, чтоб гуляли волны…
«Нас ломают грошовыми пенсиями…»
Нас ломают грошовыми пенсиями
И подачками в сто рублей.
Только дали – и тут же взвесили,
Вывод сделав, – стали полней.
Ну, а значит, достаточно помощи,
Без икры обойдутся и шпрот.
И совет – налегайте на овощи,