Куда ушло время? Почему наши отношения, начавшиеся только в сентябре, стали приносить такую душевную боль? А может быть, стала не так ощутима другая боль, причиненная мне ранее? Или она ушла совсем? Ответа не было. Кроме того, произошло так много разных событий.
Я попросила Гэвина ответить на все терзавшие меня вопросы, но он не смог, и чувствовал себя очень смущенным.
— Я люблю тебя, — повторял он снова и снова.
— За что? — пытала я его. — За что любишь ты меня? — спрашивала я, зная, что было слишком поздно задавать подобные вопросы. Мы подошли к концу, а такие вопросы задают в начале знакомства. — За что ты меня любишь, ведь я не так привлекательна для любви.
— Замолчи!
— Может быть, что-то притягательное и есть, но только чуть-чуть. Так за что же ты любишь меня?
Зачем ему и мне эти мучения? Я не хотела терзать его. Я все-таки любила его. А может быть, нет?
— За что? — дразнил он меня. — Давай посчитаем: ты умная, но сумасшедшая, говоришь только книжными или киношными штампами, у тебя привлекательная грудь и талия; а эти зеленые, как океан, глаза! А если добавить сюда совершенно неуместное для Южной Калифорнии меховое пальто и драгоценности, а также предполагаемую ненависть к мужу, то все это не сможет перетянуть того, что ты сильная женщина, способная на такую любовь, которую я не в силах вынести. Я завидую Джейсону, что однажды он стал обладателем такой любви, но мне жаль его в то же время, потому что он совершил нечто, помешавшее тебе изливать свои чувства, свою любовь. Но эта любовь, этот шквал любви, вряд ли может окончательно умереть. Конечно, ты любишь меня, но только слегка, эта любовь вторична. Ты любишь меня, но недостаточно. Если бы чувства полностью захватили тебя, мы уехали бы вместе.
— Но если, по твоим словам, ты любишь меня, не уезжай. Останься.
«Снова и снова!»
— Я люблю тебя, именно по этой причине уезжаю. Нельзя жить только с частичкой любви, только с тем, что тебе время от времени перепадает. В этом доме так неуютно от твоей случайной любви.
«Снова и снова. По кругу, бессмысленно!»
Он ласкал меня трепетно и нежно, вызвал волнение, разбудил желания. Трудно в такие минуты не забыть все и не закричать: «Да-да-да! Я брошу все и поеду с тобой куда угодно!» Но я знала, что этого никогда не будет, что однажды я сделала свой выбор, и он будет единственным.
«Снова и снова».
— Ты странная женщина, Кэтти.
— Почему? — спросила я, целуя пульсирующую вену на шее.
— Ты говоришь о своей ненависти, я предлагаю тебе любовь, но ты все равно выбираешь ненависть. Это ли не странно?
«Да, странно. Любой назовет это странным».
Вдруг он стал сердитым от осознания приближающегося конца. Сердитым и мрачным.
— Малодушие. Ничтожное малодушие. Ты боишься сделать выбор. Ты боишься, что я не смогу устроить тебе такой жизни, какую подарил Джейсон. Поэтому ты прячешься за всеми этими мелкими причинами. Кэтти, ты полна лжи!
Это кричала боль его души, одинокой жизни. Поэтому я не придавала значения его словам, хотя звучали они очень сурово. Это были слова прощания, и я простила их ему. Пришло Рождество и его отъезд. Пришло Рождество, уходила наша любовь. Уходило все. Гэвин, фильм, все. Но я заблуждалась. Это был еще не конец. Пока не конец.
Позвонила Джейн. Она хотела заехать и спрашивала, могу ли я ее принять. Я попросила ее приходить прямо сейчас и сказала, что такими вопросами она приводит меня в смущение, чуть ли не записываясь на прием. Я не достигла еще той степени неприступности, чтобы назначать друзьям, старым друзьям, время для посещений.
Она вошла в дом, тяжело дыша, как обычно великолепная, в красивом платье с высокими плечами и широкими, присборенными рукавами. Было достаточно одного взгляда на меня, чтобы задать вопрос:
— Ты неважно себя чувствуешь? Что случилось?
— Все в порядке. Я думаю, сказалось несчастье с Сесиллией.
— Да, Сесиллия! Но я думаю, она сможет выкарабкаться из всего этого. Должна сказать, я никогда не была без ума от Сесиллии — ни в колледже, ни потом, особенно после ее интрижек с Джо, хотя, я думаю, они не были продолжительными. Но сейчас я вынуждена восхититься ею. Джо сказал, что она намерена продолжить съемки. Мне кажется, это вообще нужно внести в сценарий: пропустить характер Лилии через все эти коллизии и показать, что они только закалили эту женщину.
Я не знала, собирались ли они вносить болезнь Сесиллии в картину. Джейсон ничего не говорил об этом. Хотя была необходимость изменить что-то в сценарии, чтобы оправдать потерю веса героини. А что касается характера, то он стал, действительно, сильней, тверже. Сценарий вообще мог продолжаться бесконечно, пока продолжается жизнь. И смотреть можно было по одной серии в неделю, как это и было в театрах в древности. А этот сериал и вообще нескончаем — продолжающиеся превратности судьбы Лилии. А лучше всего показывать сериал по телевидению, тогда посмотрим, что будут смотреть охотней: передачу о Далласе или нашу эпическую оду жизни.