— Жери?
— Да, Жериман. Доктор Жериман О’Дрисколл. Он занял место Гэва. Так записать вас?
Я покраснела.
— Нет. Я просто увидела на двери новое имя и захотела узнать, что случилось с доктором Ротом.
— Уехал во Фриско… с туманов в голове.
Я удивленно взглянула на нее.
— Как в песне поется, — пояснила она.
Дверь в кабинет открылась, и вышел молодой человек с черными кудрявыми волосами и бородой, в джинсах и распахнутой до пояса рубашке. Он вошел в приемную, доброжелательно мне кивнул и повернулся к Розмари:
— Как освободишься, я буду рад видеть тебя в своем кабинете, Рози. — И он вернулся к себе. На спине рубашки было вышито: «Кэлвин Кляйн».
Розмари улыбнулась мне:
— Ну, тогда до свидания. — Она повернулась на высоких каблуках, чтобы зайти в кабинет доктора. На спине у нее красовалось: «Глория Вандервильт». Глория (Роузи шла на свидание к Кэлвину) Жери.
Я шла домой и плакала. Но радовалась, несмотря ни на что, за Гэвина. Он уехал далеко, туда, где ему лучше, туда, где он делает полезное дело. Я была уверена в этом.
Энн навестила меня за неделю до вечера по поводу окончания съемок. Она одна занималась его организацией и выглядела очень усталой.
— Кэтти, я хочу, чтобы ты вошла в дело. Я могу справиться и одна, но очень хочу, чтобы ты была со мной. Это принесет нам обеим пользу.
— Извини, Энн, но я не могу.
— Почему?
— Просто не могу, и все.
— Но в чем причина? — настаивала Энн. Она всегда очень настойчива.
Я встала, чтобы закрыть дверь в гостиную. Не присаживаясь, я ответила:
— Потому что я беременна.
Энн так долго смотрела на меня, что мне пришлось сесть. Затем сестра отвернулась от меня, как будто ей доставляло мучение смотреть на меня, произнесла дважды: «Кэтти!» — Закрыла лицо руками и снова повторила: «Кэтти!»
Наконец она убрала руки и спросила:
— Это все доктор? Глупо отрицать. Это он.
А я и не отрицала. Я просто молчала.
— Но как ты могла? Изменить такому человеку, как Джейсон? Как ты могла? О Боже!
Я засмеялась со всей издевкой, на какую была способна.
— Ты рассуждаешь, как дама из романа девятнадцатого века. Кто же зовет в таких случаях Бога?
— Я бы никогда не смогла так поступить. В отличие от моей маленькой сестры, которая замужем за святым, за человеком, который не позволил себе ни единой подлости, который старался только…
— Прекрати свои причитания.
— Боже, что случилось с тобой, Кэтти? Что же все-таки произошло?
— Я расскажу тебе — мой муж, святой по твоим словам, этот блестящий мужчина, который, как ты считаешь, не обидит мухи, который старается облагодетельствовать весь мир, он предал меня! Вот что случилось.
— Я в это никогда не поверю! — Энн трясло и колотило.
— Ну, и напрасно. Этот святой предал не только меня. Он связался с моей подругой Сесиллией, с этим ничтожеством, подцепил сифилис и погубил ребенка.
Она вздрогнула, но все еще не веря. Недоверие было у нее на лице.
— Да! Тот несчастный случай, который произошел со мной два года назад, совсем не был несчастным случаем. Это был аборт по медицинским показаниям. Очень красивая формулировка убийства.
В дверь резко постучали. Заглянула Лу с загадочным, как все восточные, лицом.
— Вам нужно понизить голоса, леди. Наверху дети, — дверь захлопнулась.
— А, эта Лу! — ядовито продолжала я. — Она тоже считает его святым.
— Но, может быть, она и права, а заблуждаешься ты? — прошептала Энн.
— Нет, он ведь никогда и не отрицал случившегося.
Потребовалось несколько секунд, чтобы Энн пришла в себя.
— Это была вина Сесиллии, не его, — спокойно последовал вывод.
— Почему? Почему ты так думаешь? Почему вина всегда ложится на женщину? Почему считается всегда, что женщина совращает чужого мужа? А может быть, это он соблазнил ее? — я тоже зашептала.
— Нет, он не мог.
Я безнадежно махнула на нее рукой.
— Это все равно неважно. Какое это имеет значение? — печально спросила я. Ведь речь идет не о Сесиллии, а о Джейсоне.
— Но он, наверно, сможет все это объяснить. Он наверняка даст объяснения.
Я горько засмеялась.
— Как бы не так! Он даже не знает, что случилось. Они вместе пили красный ликер, они вместе ели отравленную пишу, оба приняли какие-то сомнительные таблетки от головной боли, и случилось так, что они оба проснулись в одной и той же комнате на следующее утро, и, естественно, у обоих провалы в памяти.
— Но ты сказала, что он и не отрицает этого. Но если у него провал в памяти, как же он может знать, что произошло? Как все это объяснить?