— Что предлагаешь?
— Намерена действовать по принципу: сгорел сарай, гори и хата!
— Не понял.
— Чего тут непонятного? Хоть думай, хоть нет, а в нашем случае выход может быть только один, и то я не уверена, что гм… данный метод лечения сработает в этот раз — рана слишком запущена. Но я все же хочу рискнуть.
— Нет!.. — отрезал Эж. — Я против. Одного раза тебе хватит за глаза.
— Думаешь, я горю желанием снова пускать себе кровь? Стоит лишь подумать об этом, как на душе становится тошно, только вот иного выхода у нас нет.
— А я сказал — нет!
— Давай не будем спорить.
— Тогда этот раз кровь дам я.
— Дорогой мой Женечка, это исключено… — вздохнула я. — Единственное, что мы знаем точно, так это только то, что кровь троих землян помогает здешним обитателям в лечении их болезней. Тем не менее, я далеко не уверена, что для этого годится кровь каждого из нас — возможно, чья-то группа крови, связанная с особенностями его организма окажется совершенно неподходящей для этого дела. Сам понимаешь, что сейчас не время для рискованных экспериментов — на кону стоит слишком много. Если это так называемое лечение поможет, то у нас появится шанс спастись, а если нет, то до нас доберутся или чудища из Ведьминого Варева, или друзья-приятели Лесовика, которые сейчас наверняка вовсю его разыскивают. Вернее, не его, а тот груз, что при нем… Понятно, что никого из нас оставлять в живых они не станут. В общем, никакого иного выбора у нас нет.
— Мне это не нравится. Предлагаю пятьдесят на пятьдесят, то есть половину крови дашь ты, половину я.
— Нет… — покачала я головой. — Я тоже не в восторге от всего происходящего, но если нам повезет, и Лесовик выживет, то тебе придется тащить на себе неподъемный рюкзак, а для этого нужны силы. К тому же места тут опасные, мало ли что может произойти, а мы с Лидией вряд ли сможем хоть что-то сделать — среди нас троих боксу обучался только ты, а в раненой рукой кулаками много не намашешь.
— Вполне может оказаться так, что в этот раз лечение кровью не поможет — рана у Лесовика уж очень запущенная. Это я тебе и без знаний по медицине скажу.
— Давай будем надеяться на лучшее.
— И все же…
— Обсуждения закрыты, возражения не принимаются… — произнесла я тоном, не терпящим возражений. — Да ты и сам понимаешь, что я права. Так что прекращаем ненужные разговоры и определяемся, как будем действовать дальше.
Когда через несколько минут мы подошли к Лесовику, тот, отставив в сторону полупустой горшок, поинтересовался:
— Ну, и чего надумали?
Хотя в голосе мужчины звучала насмешка, было понятно, что она скрывает нешуточные опасения: Лесовик — человек опытный, и за свою непростую жизнь должен был насмотреться на самые разные раны, и, без сомнения, знает, к чему может привести полученное им ранение.
— Дела у тебя, приятель, откровенно говоря, в данный момент находятся далеко не в самом лучшим состоянии… — заговорил Эж, и в его голосе явно слышалось сочувствие. Я специально попросила Эжа начать разговор — мужчины, как правило, быстрее прислушаются друг к другу, чем к женщине. — Да ты и сам понимаешь, что если сейчас не принять необходимые меры, то все может кончиться весьма печально.
— Ты не размазывай, а говори прямо.
— Есть одно лечение, но оно очень болезненно. Для этого требуется твое согласие…
— Раскаленным железом, что ли, прижигать будете?.. — деловито поинтересовался мужчина.
— И это тоже… — кивнула я головой.
— Тоже мне, удивили, я и сам хотел это предложить… — хмыкнул Лесовик. — Потерплю, не дитя малое. Если я правильно понял, то кого и как лечить — тут, красотуля, ты главная?
— Вроде того… — согласилась я.
— В другое время я бы поостерегся с бабой связываться, тем более невесть с кем, только мне сейчас выбирать не из чего. Ладно, красотуля, отдаю себя в твои руки и надеюсь, что ты не прижжешь мне что-то очень ценное.
— Ценю оказанное мне доверие… — пробурчала я. Понапрасну трепать языком не было никакого желания, да и время понапрасну терять не стоит. — Только ты свой нож убери куда подальше, чтоб дотянуться до него не мог, а не то под горячую руку пырнешь еще кого из нас.
— Красотуля, ради тебя готов пойти на что угодно!
Пока Эж подкладывал дров в костерок, я подошла к Лидии, которая по-прежнему лежала на импровизированной лежанке, и коротко пояснила ей, что мы намерены делать. Заодно взяла запасное платье Лидии (то самое, короткое) и оторвала от него несколько полос.
— Мне тебя жалко… — Лидия дотронулась до моей руки. — Даже не знаю, что тебе и сказать…
— Переживу. Меня беспокоит другое — от паленой плоти пойдет очень неприятный запах, и как бы тебе плохо не стало! Конечно, я бы предпочла, чтоб ты ничего лишнего не видела, и пересидела всю неприятную процедуру где-нибудь на свежем воздухе, однако за пределы этой избушки тебе выходить не стоит — мало ли кто может сюда придти!
— Ничего, я потерплю… — бледно улыбнулась Лидия. — Если честно, то я теперь от вас шаг в сторону боюсь сделать!
— Вот и хорошо.
Пока я промывала рану Лесовика чистой водой из источника, Эж на огне докрасна раскалил свой нож, после чего я стала прижигать загноившиеся края раны, внутренне ужасаясь тому, что делаю. Запах, конечно, при этом стоял соответствующий, ну да тут уж ничего не поделаешь. Беда в том, что площадь воспаления была достаточно большой, так что нож пришлось раскаливать несколько раз, вновь и вновь прикладывая к ране, но Лесовик стоически выдерживал жуткую боль, хотя скрипел зубами так, что было слышно даже за пределами избушки. Впрочем, предел терпения есть даже у него, потому как после окончания этой более чем неприятной процедуры, куда больше похожей на изощренную пытку, мужчина лежал без движения, чуть постанывая сквозь искусанные губы.
Размотав бинт на своем запястье, я вздохнула, собираясь с силами, а потом вновь чиркнула ножом по плохо заживающим ранам. Ох, такое впечатление, будто я себе на руку кипятком плеснула! Ладно, оставим эмоции на потом, тем более что кровь из раны потекла без промедлений. Зажав раненое запястье, а принялась поливать кровью рану на ноге мужчины, стараясь, чтоб весь воспаленный участок кожи, и особенно само ранение, были полностью покрыты кровью. Удивительное дело, но Лесовик, до этого неподвижно лежавший на спине, чуть приподнялся и едва слышно произнес:
— Чего это вы там делаете?
— Ничего… — отрезал Эж. — Ногу твою спасаем, а с ней, заодно, и жизнь. Так что лежи и помалкивай. Поговорим позже.
Разумеется, в иное время Лесовик вряд ли стал бы слушать чужие указания, но сейчас, измотанный жаром и болью, он предпочел закрыть глаза и замолчать. Ну и хорошо, главное — чтоб нам не мешал, и без его вопросов тошно.
Потом Эж бинтовал мне запястье, а мне только и оставалось, как надеяться, что все было не напрасно, и я не просто так в очередной раз потеряла столько своей крови. Ногу Лесовику перевязывать мы не стали — пусть кровь как следует проникнет в рану. Я уже заметила довольно необычную деталь — такое впечатление, будто кровь землян словно впитывается в тело жителей этого мира, словно вода в губку. Впрочем, никто из нас не собирается заниматься научными изысканиями по этому поводу — главное, лишь бы подействовало.
Что касается меня, то я не стала отказываться от предложения Эжа вздремнуть, и без возражений пристроилась на полу, рядом с Лидией, строго-настрого предупредив Эжа, чтоб тот меня разбудил, если нашему больному станет хуже.
Проснулась я уже под вечер, и в первый момент не могла понять, где нахожусь, а затем услышала, как Эж негромко переговаривается с Лидией.
— Проснулась?.. — повернулся ко мне Эж, заметив, что открыла глаза. — Извини, не хотели тебя будить своими разговорами, но…
— Как наш большой?.. — перебила я Эжа.
— Да вроде ничего, живой.
Н-да, аргументированной оценкой состояния больного это точно не назовешь. Однако когда я положила ладонь на лоб Лесовика, то поняла, что температура у него почти нормальная, и сейчас мужчина спит крепким сном выздоравливающего человека. Конечно, рану непросто рассмотреть из-за высохшей крови, тончайшей пленкой покрывающей ногу, но все же можно утверждать, что дело идет на поправку.