Итак, в телеге четверо пассажиров и куча каких-то корзин и сумок, а еще мне в ноги упирался тяжелый сундучок женщины, так что особого комфорта при поездке ожидать не стоило. Мне было жалко лошадь, которая вынуждена тянуть такой достаточно тяжелый груз, но, похоже, пока что крепкая лошадка шла без особого труда. А еще я надеялась на то, что в дороге ко мне никто не будет приставать с расспросами. В любом случае, лишний раз стоит помалкивать, а не то легко могу пропасть впросак. И еще, главное, при обращении к человеку не стоит говорить “вы”, только “ты”. Дело в том, что на “вы” тут обращаются только к жрецам и знатным людям, и за несоблюдение этого правила можно схлопотать немалый штраф.
Телега миновала деревню, и дорога пошла меж вспаханных полей, на которых зеленели всходы. Надо сказать, что дорога здесь, мягко говоря, неровная, но выбирать не приходится, а то, что нас постоянно трясет — так от этого никуда не деться.
Светит солнце на чистом небе, легкий ветерок, доносит незнакомые запахи, кое-где в траве видны мелкие цветочки, внешне напоминающие земные маргаритки… Глянь со стороны — сплошное умиротворение, можно бы отдыхать, только вот внимание людей целиком переключилось на меня — понятно, что жители деревушки друг друга знают хорошо. Всех интересовало, кто я такая, откуда приехала, и когда овдовела… Тут молчанием не отделаешься, так что пригладив свои коротко обстриженные лохмы и тщательно подбирая слова, я рассказала жалостливую историю, заранее сочиненную Ксенией Павловной. Дескать, мы с мужем зимой подхватили лихорадку, которая в этом году свирепствовала в наших местах, и валила с ног целые поселки. Болезнь оказалась не только прилипчивой, но еще и опасной, мы долго хворали, а родные молились о нашем выздоровлении, хотя всерьез опасались, что мы не поправимся. Муж, увы, скончался, а я выкарабкалась, хотя и не без последствий: с той поры иногда заговариваюсь, голова часто болит, и язык плохо ворочается — меня даже родные не всегда понимают. Вот и еду к тетушке в большой город: она, узнав о том, что со мной случилось, велела приехать к ней, и обещала отвести меня к хорошему лекарю — вдруг поможет…
После столь печального повествования мои попутчики стали поглядывать на меня жалостливо — снисходительно, как смотрят на убогих, обиженных жизнью. Вообще-то мне до этого дела нет — главное, они поняли, почему я говорю настолько плохо и невнятно, да и все мои возможные ошибки можно отнести на то, что у женщины не все в порядке с головой. Даже возница, который ранее посматривал на меня с интересом и постоянно подшучивал (причем его подтрунивания были весьма двусмысленны), теперь помалкивает, и не пристает с разговорами.
— А как же тебя одну родные отпустили?.. — удивилась толстуха. — Ты ж хворая, а пускаешься в такой далекий путь! Вдруг в дороге прихватит — что тогда делать будешь? Да и баба ты красивая, как бы чего не стряслось — мало ли дурных людей на свете!
— Так родня молится, чтоб моя дорога оказалась легкой, и я тоже прошу Богов об этом… — произнесла я беззаботным голосом. Услышав такое, мои спутники переглянулись между собой, и я без слов поняла, о чем они думают: кажется, родня отправила не совсем здоровую родственницу подальше со своих глаз, к дальней тетушке, потому как им не с руки возиться с тем, у кого скорбная головушка. Своих проблем хватает, а тут еще надо постоянно приглядывать за человеком, от которого можно ожидать что угодно! Вот любящие родственники и решили воспользоваться благовидным предлогом, чтоб скинуть с себя ответственность, и вполне обосновано переложить ее на кого-то другого. Конечно, если племянница без особых проблем доберется до тетушки — хорошо, пусть теперь та о ней заботится (тем более что сама родственницу в гости пригласила), а если пропадет в пути, то, значит, так Богам было угодно.
Еще я радостно заявила, что не так давно ко мне посватался мужчина, которому я давно нравилась, так что у меня теперь имеется жених. Правда, сейчас он уехал в город, и почему-то все еще не возвращается назад, и его родня нам ничего не говорит, но я уверена, что встречу его у тетушки, потому что он — дальний родственник ее покойного супруга, и наверняка дожидается моего приезда. Так что я очень рассчитываю на то, что мы с ним и свадьбу вскоре сыграем…
Ответом мне были лишь плохо скрываемые ухмылки — мол, может, нынешний жених тебя раньше и любил, а сейчас, когда понял, что после болезни ты чуть головой тронулась — вот тогда кавалер и умотал куда подальше под благовидным предлогом! А ты, голубушка, давай, жди его в городе, если повезет, то, может, и свидитесь невзначай, если женишок вовремя смыться не успеет…
— Может, вы его видели?.. — продолжала я. — Он через вашу деревню должен был проехать. А внешне… Светлые волосы, глаза голубые, роста среднего…
— Тоже мне, невидаль… — отозвалась толстуха. — Половина людей этак выглядит! Ладно б какой особенный был — может, тогда бы его запомнили, а так…
Значит, посланник Ксении Павловны вновь сумел уехать из поселка, не привлекая к себе внимания, и не замеченный стражниками. Что ж, уже неплохо.
— Что, и особенные у вас через деревню проезжают!
— Да таких везде хватает… — проворчал мужчина, сидящий напротив. — То связанных разбойников стражники проведут, то шуты со скоморохами заявятся, чтоб наши деньги из карманов выманивать! Эти прохиндеи ловко навострились языком трепать да деньги тянуть, которые заработаны тяжким трудом! А зимой и вовсе парочка невесть откуда прибежала, мужик с бабой, оба в чудной одежде, да еще и околесицу какую-то несли… Уже по виду ясно, что чужаки.
— И куда ж эта парочка делась?.. — я с трудом сдержалась, чтоб не выдать свою заинтересованность — ясно, что речь идет о Лидии и ее непутевом женихе.
— Да кто знает?.. — пожал плечами мужчина. — Стражники их забрали, и в город повезли, а что там с ними было дальше — нам про это никто не сказал.
Значит, все было именно так, как Ксении Павловне и рассказывал тот мужчина, которого она отправила на поиски дочери и ее кавалера. Видимо, эти двое как-то сумели пробраться по болоту, и отправились на поиски людей… В итоге парочка нашла, кого искала, только вышло совсем не то, что бы им хотелось. Ох, лучше бы эти двое с места не сходили, а ждали, когда Ксения Павловна вытащит их отсюда, ведь первоначально Лидия собиралась именно так и поступить! И чего этих олухов понесло невесть куда, почему им на месте не сиделось?! Эти двое влипли в неприятности, а мы не имеем представления, где их искать! Но я хотя бы выяснила, что посланник Ксении Павловны, вернувшись сюда, миновал деревушку без проблем, и отправился дальше.
Я задумалась, и не обратила внимания на толстуху, любопытство которой в отношении меня было явно не удовлетворено.
— В корзинке у тебя что?.. — женщина бесцеремонно сдернула плотную ткань, прикрывающую содержимое корзины, представив на всеобщее обозрение аккуратно уложенные большие клубки шерстяных ниток. Больше того — женщина взяла в руки один из клубков. — А шерсть хорошая… Сама кудель тянула?
У меня от растерянности и злости только что горло не перехватило, и я с трудом удержалась, чтоб не рявкнуть на нахалку во весь голос. Мое возмущение можно понять: дело в том, что в корзине находятся деньги, без которых, естественно, мне никак не обойтись. Это золотые, серебряные и медные монеты разного достоинства, которые мне дала с собой Ксения Павловна. Откуда у меня (а заодно и у Ксении Павловны) взялись здешние деньги? Тут все просто: в наш мир несколько здешних монет принес тот самый мужчина, которого женщина отправила на поиски Лидии. Естественно, что розыски — дело затратное, и Ксения Павловна заказала кому-то начеканить немалое количество точно таких же монет (с ее возможностями подобное не проблема), и перед тем, как мужчина вновь отправился в чужой мир, снабдила новенькими деньгами своего посланца.