Он перерыл все ящики и шкафы, разыскивая сам не зная что. Секрет. Что-нибудь такое, что все изменит. Вот бы ни с того ни с сего обнаружить в шкафу кусок гниющего мяса. Или надутый шарик. Да что угодно. Любой странный предмет.
Он вытащил фотокарточку и начал разглядывать.
Это была фотография с его крестин. Мама стояла, прижимая его к груди, и смотрела прямо в камеру. Тогда она еще была стройной. Оскар был завернут в крестильную рубашку с длинными голубыми лентами. Рядом с мамой стоял папа, заметно неловко чувствовавший себя в костюме. Он явно не знал, куда девать руки, поэтому скованно вытянул их по швам, будто по стойке смирно. Он глядел на младенца. Над всеми тремя светило солнце.
Оскар поднес карточку к глазам, изучая папино лицо. На нем читалась гордость. Гордость и… растерянность. Он выглядел человеком, который рад появлению ребенка, но понятия не имеет, как себя вести. Что делать. Такое ощущение, что он видел младенца впервые, хотя Оскара крестили через полгода после рождения.
Мама же, наоборот, держала Оскара уверенно и непринужденно. Она смотрела в камеру не столько с гордостью, сколько с подозрением. В ее взгляде было написано – не подходи. Укушу за нос.
Папа стоял чуть подавшись вперед, словно хотел подойти поближе, но не решался. Это была не семья. На снимке были изображены мальчик и его мама. А рядом мужчина, по-видимому папа. Судя по выражению лица.
Но Оскар любил своего папу, да и мама тоже. По-своему. Несмотря на все его странности. Но что вышло, то вышло.
Оскар вытащил кольцо и прочитал гравировку на внутренней стороне: Эрик 22/4/1967. Родители развелись, когда ему было два года. Никто из них так и не нашел себе кого-нибудь другого. «Не сложилось». Оба использовали одно и то же выражение.
Он вернул кольцо на место, закрыл коробку и положил ее в шкаф. Неужели мама его еще разглядывает? Зачем она его сохранила? Хотя все-таки золото. Граммов десять как минимум. Крон четыреста, не меньше.
Оскар снова оделся и вышел во двор. На улице быстро смеркалось, хотя было всего четыре часа. О том, чтобы идти в лес, не могло быть и речи.
Навстречу шел Томми. Заметив Оскара, он остановился.
– Здоров!
– Привет.
– Че делаешь?
– Да вот разнес рекламу, а теперь… не знаю.
– И что, приличный заработок?
– Ну, так. Крон семьдесят-восемьдесят. За раз.
Томми кивнул.
– Хочешь купить плеер?
– Не знаю. А что за плеер?
– «Сони Уокмэн». Пятьдесят крон.
– Новый?
– Ага. В упаковке. С наушниками. Пятьдесят крон.
– У меня денег нет.
– Ты же только что сказал, что заработал семьдесят-восемьдесят крон?
– Ну да, но нам зарплату только раз в месяц выдают. Через неделю будут.
– Ладно. Короче, давай так: я тебе его сейчас отдам, а ты мне потом деньги вернешь, идет?
– Ага.
– Ладно, тогда подожди меня там, я сейчас. – Томми мотнул головой в сторону детской площадки.
Оскар послушно двинулся туда и сел на скамейку. Потом встал и подошел к горке, огляделся по сторонам. Девочки не было видно. Он поспешно вернулся к скамейке и сел, будто сделал что-то запретное.
Вскоре появился Томми и протянул ему упаковку:
– Пятьдесят крон через неделю, о’кей?
– Угу.
– Ты что вообще слушаешь?
– Kiss.
–И какие у тебя альбомы?
– «Alive».
– A «Destroyer» у тебя нет? Хочешь, возьми у меня, перепиши.
– Ага, спасибо!
У Оскара был двойной альбом «Alive», купленный несколько месяцев назад, который он так и не успел послушать. Только разглядывал фотографии на конверте. Музыканты выглядели, конечно, круто с этими своими размалеванными лицами. Прямо ожившие персонажи из ужастиков. Песня «Beth» в исполнении Питера Крисса ему еще нравилась, а остальные казались какими-то слишком… там и мелодии-то толком не было. Может, «Destroyer» окажется лучше.
Томми встал, собираясь уходить. Оскар прижал коробку с плеером к груди.
– Томми?
– Что?
– Тот парень… Ну, которого убили. Ты не знаешь, как его убили?
– Знаю. Подвесили на дереве и перерезали горло.
– А его случайно… не закололи? В смысле, на теле не было ножевых ран?
– Не-а, только горло. Вжик – и все.
– Ну ладно.
– Больше вопросов нет?
– Нет.
– Тогда пока.
– Ага.
Оскар еще немного посидел на скамейке в задумчивости. На темно-фиолетовом небе ярко горела первая звезда – или это была Венера? Он встал и вошел в подъезд, чтобы спрятать плеер до прихода мамы.