— Не могу — отвечаю честно — я пытался помочь ему в дальнейшем. Он полтора года боролся, хотел встать. Ему нужно было сделать операцию.
Марина отпускает и заглядывает в глаза, догадываясь.
— Он не перенёс её. У нас не переносимость наркоза, как оказалось. Он не выкарабкался.
— Мне так жаль — она обнимает, а я не могу скрыть эмоции.
Глаза начинает щипать.
— Как ты всё это пережил, родной мой — притягивает к себе, обнимает, а меня прорывает на эмоции.
Ощущаю лёгкое прикосновение её губ к щеке, тихонько гладит по волосам, отчего немного расслабляюсь.
— Я очень тебя люблю — говорит сипло.
Обнимаю её крепче. Спасибо, что ты есть у меня.
Глава 31
Марина.
Слушая Руслана прихожу в ужас от его родителей, вернее от их отношения к нему. Ведь он тоже их сын и достоин их любви и заботы. Как, он смог остаться человечным с таким отношением к нему, ума не приложу.
Заметила, что, когда он говорит про Никиту его голос становится мягче, и он непроизвольно начинает улыбаться. Он очень его любит и так тепло о нём отзывается.
Мне кажется он до сих пор не смирился с его потерей. Когда умер мой отец я долго не могла это принять. Это очень больно.
Обнимаю крепче Руслана, он тяжело выдыхает и замолкает. Мне очень жаль, что ему приходится вспоминать об этом и переживать заново, но ему надо выговорился и не держать ничего в себе. Надеюсь после этого ему станет легче. Ощущаю, что кожа на его щеке увлажнилась. Родной мой, как же тебе тяжело это всё далось.
— Солнышко моё — целую его в щёку и тихонько укачиваю, он должен вытащить это из себя, проговорить, пережить, но ему очень сложно.
Через некоторое время он успокаивается и немного отстраняется, вытирает глаза краем ладони.
— Это всё в прошлом — беру его за руку.
— Мне кажется, что это было вчера — тяжело выдыхает — тот звонок врача, после которого моя жизнь разлетелась на осколки. Я не мог принять что его больше нет. В тот момент жить не хотелось совсем.
Неужели его в этот момент никто не поддержал? Судя по реакции нет.
— Я напился в хлам и сел за руль. Хотел, чтобы это всё закончилось и въехал в первый же столб.
Господи…
— Руслан — сжимаю его пальцы в ладони — Как? Зачем?
Насколько ему плохо было, раз решился на такое!
Дурачок! Я в шоке от того, что вообще с ним происходило. Неужели родителей не было рядом в такой момент. Ведь он, наверное, себя загнобил из-за чувства вины, если решился на такое.
— Не бойся откачали меня после операции — грустно усмехается и тяжело выдыхает — неделю в себя не приходил. У меня как у Ника получилось, только я выжил, а он нет. Отец не очень рад был этому. Его разговор с врачом, наверное, навсегда запомню — в его глазах плещется боль.
— Что он сказал? — не могу удержаться от вопроса.
Неужели что-то плохое?
— Этот сволочь оказался живучим — его голос садиться — после того, что я сделал, я не сын для него больше, сволочь, который сотворил глупость, выжил и теперь своей физианомией напоминаю о Нике, которого больше нет.
— Господи, да как можно то так!
Что за люди! Обычно беды сближают людей. И начинаешь ценить близких ещё больше, а тут… У меня нет слов, чтобы выразить своё отношение к его отцу.
— Можно Марин — поджимает губы — они вычеркнули меня из своей жизни, после того как узнали, что я возможно не встану на ноги. Был повреждён позвоночник и мне сулили остаться в кресле навсегда. Зачем им сын овощ? Проще отказаться от него и выкинуть из жизни.
Господи в такой тяжёлый момент они его предали, да как-то? В голове не укладывается.
— С тобою был хоть кто-то рядом? Друзья? Девушка? Хоть кто-то.
Он усмехнулся грустно и помотал головой.
Неужели он был один на один со всем этим.
— Руслан- на глаза слёзы наворачиваются.
Как он это пережил. Ведь в больнице ещё был. Ему помощь нужна была и поддержка.
— Девушка ушла от меня на следующий день после того как пришёл в себя. Ей не нужен был парень овощ…
От него отвернулись самые близкие.
Он ведь подумал, что и я отвернулась от него вчера, как и его близкие?
Подумал, что предала, как он сказал.
Как же больно за него…
— Я никогда не отвернусь от тебя слышишь? — заглядываю в глаза, хочу, чтобы поверил — что бы с тобою не произошло я с тобою. Ты очень дорог мне и нужен больше всего на свете. Я очень тебя люблю. Знай об этом всегда. В жизни могут быть любые события, просто знай, что я никогда с тобою так не поступлю. И даже если тебе будет так казаться, как в эти два дня- это не так. Я ни на минуту не переставала думать о тебе. И пришла при первой же возможности.
— Спасибо, что не ушла сегодня. Мне было очень плохо без тебя.
— Я бы не смогла уйти от тебя. Даже если ты против этого.
— Я подумал, что ты из жалости со мною — бурчит, опуская взгляд.
— Дурачок. Я люблю тебя очень, поэтому я здесь, поэтому я с тобою — касаюсь его щеки и тихонько поглаживаю — я бы всё равно не ушла никуда от тебя, даже если ты просишь об этом. Ведь я не могу без тебя.
— А я без тебя — его глаза заблестели.
Он притянул к себе ближе и уложил на плечо, прижался губами к моему виску.
— Не исчезай больше, пожалуйста, я не вынесу этого больше.
— Обещаю — обнимаю его крепче.
Не оставлю его больше никогда.
Кроме тебя у меня никого нет — вспоминаю его слова, аж сердце сжимается.
— Ты всё это время был один? — решаюсь спросить.
Он кивает молча, подтверждая мои догадки.
— Как давно это произошло?
— Полтора года назад — говорит хрипло.
Не очень давно и раны на сердце ещё свежи. Как ты выдержал всё это родной мой?
— Не так давно. Я так рада, что ты нашёл в себе силы встать на ноги — говорю ему.
— Это было моей целью, во что бы то ни стало, но не сразу. Сначала ничего не хотелось, даже жить. Потом — тяжело выдыхает — благодаря соседу по палате начал приходить в норму. Он был весь переломанный, но такой позитивный, что порой поражался ему. Он, наверное, заразил меня тягой к жизни. Через некоторое время сел в кресло. Было сложно решится на это. Но потом понимаешь, что это лучше, чем ничего. Так хотя бы я могу передвигаться. Ты не представляешь, как страшно было в нём остаться — садиться его голос.
Обнимаю крепче его, тяжело выдыхает.
— После больницы написал матери первый раз. Попросился пожить в квартире Никиты, так как там всё оборудовано для колясочников. У меня были ключи от неё. Она полдня не отвечала, потом ближе к вечеру написала можно, только, чтобы я сам оплачивал счета за неё. И если будет долг за квартиру меня вышвырнут оттуда.
— Это эта квартира? — немного отстраняюсь и оглядываюсь.
— Нет это другая квартира. Ту я попытался сдать, как только встал на ноги, чтобы хоть немного денег было, больничный очень маленький приходит, так как я год с лишним не работаю. И сейчас не понятно, когда меня выпишут на работу.
— А родители не против, что ты сдаёшь?
— Мать нет, отец наверняка не знает об этом. Я позвонил ей, когда собрался съехать, но она не взяла трубку. Я написал смс. Она долго не отвечала. Потом написала, чтобы сдавал от её имени и в договоре прописывал её данные. Наверняка, чтобы отец не догадался, а может, чтобы половину денег ей отдавал, не знаю.
Вместо помощи ещё и деньги забирают, зная, что сейчас они ему нужны на лечение.
— То есть с матерью ты поддерживаешь связь?
— Ну если считать переводы на карту раз в месяц связью, то да — усмехается горько — она просила ей больше не звонить и не просить ни о чём, они и так одолжение сделали для меня, Марин.
Одолжение… Поражаюсь его терпению в отношении к ним. И ведь чувствуется, что относится к ним с теплом, несмотря ни на что. Мать, отец называет. Другой бы так же отвернулся от них, после всего. Возможно от того, что всё ещё нуждается в их любви и заботе, которую не видел вовсе.
— Ты самый замечательный человечек, ты знаешь об этом — говорю ему, обнимаю крепко-крепко, чтобы почувствовал это, упираюсь носом ему в шею, вдыхая его будоражащий хвойный аромат.