— Мне кажется нет. Этот человек оставляет омерзительное впечатление.
— Да уж. Даже в таком состоянии не может понять, что сотворил с жизнью сына.
— Он к нему как материалу относиться, ему понадобилась почка, давай отдавай мне. Не задумываясь, что он может не выжить — говорю и сама боюсь этого, очень.
— Мариш, ты тоже не лыком шита, ты сможешь всё сделать, чтобы он жил. Ты справишься я уверена и Лёша тебе поможет в этом, не переживай. Ты главное соберись, отключи эмоции и включи голову, малыш. Может мне приехать?
Мама всегда вспоминает о папе. Господи, помоги мне не потерять Руслана, пожалуйста.
— Маам, зачем. Я ещё больше буду переживать, что ты переживаешь за меня. Не надо.
— Ну как знаешь. Я хотела поддержать, но если тебе так будет проще.
Становиться стыдно, что отталкиваю её, но не хочу, чтобы и она видела меня квашнёй.
— Прости меня. Я очень тебя люблю и не хочу, чтобы ты переживала.
— Я тебя тоже. Ты сама держись и верь, что всё получиться.
— Спасибо, мам.
— Да глупости. Позвони мне как будут новости.
— Ты сама не переживай.
— А о ком мне ещё переживать-то, ты одна у меня.
— Хорошо, только не сильно, валерьяночки попей.
— Ладно, сама выпей успокоительного, а то в обморок грохнешься на операции и не спасёт его никто кроме тебя.
Только не это. Было однажды, Артём выручил тогда. Сейчас я этого не допущу. Мама права, я должна собраться с духом. Очередная проверка на прочность, которую я должна выдержать.
— Не грохнусь — обещаю.
— Вот уже лучше. Выдохнула и вперёд. Удачи — тихо выдыхает и кладёт трубку.
Она мне сейчас не помешает, спасибо мама.
После разговора с ней, стало легче. В ординаторскую заглядывает Артём.
— Ну как? Он не надумал, просто там время тикает.
— Разговаривают.
— Угу, а ты чего ревёшь? Каримов родственник твой, что ли? Так убиваешься из-за этого вредного мужика.
Господи.
— Да не из-за него, просто у его сына аллергия на наркоз. Его брат умер от этого. А Руслана кое-как откачали после него. Поэтому я не хотела повторения.
— Охренеть. Извини не знал — удивляется — и сейчас он будет оперироваться?
— Я не знаю, но судя по всему да.
— И как мы это сделаем?
— Надо минимальную дозировку, поминутный ввод и начнём не заранее, а как только оба будут в операционной. Одновременно. Надо ещё антигистаминку вколоть заранее, наверное.
Мысли немного путаются.
— Хорошо, поговорю с Колей, пусть готовится к сложному пациенту. А ты это….с ним? — отчего-то интересуется.
— Да — выдыхаю. С ним.
— Ты настраивайся, поняла меня — смотрит строже.
— Хорошо, спасибо.
Артём выходит, оставляя меня наедине со своими мыслями.
Что же ты решишь мой родной? Хотя я и так поняла всё. Я должна сделать всё возможное, чтобы ты жил.
Глава 39
Руслан.
Захожу в палату и вижу отца. Насколько же сильно он изменился с нашей последней встречи. Казалось бы, полтора года прошло, а он словно на пятнадцать лет постарел. Передо мною сейчас лежал не лощёный, высокомерный бизнесмен Григорий Каримов, не знающий равных себе юрист, а сморщенный, сдавший пару десятков лет, бледный, больной человек. От былого лоска не осталось и следа. Как он опустился до такой жизни. Неужели потеря Ника настолько выбила его из колеи? Наверное, ведь для него он был единственным сыном, а я его тенью, не способной ни на что. Какая всё-таки странная вещь судьба? В прошлую нашу встречу всё было на оборот. Я вот так как отец лежал на кровати не в силах пошевелиться и вздохнуть поглубже, нуждался в его помощи и поддержке, но не получил ничего в ответ. Меня выкинули как не нужную вещь. А сейчас от меня зависит жизнь отца. Не хочу уподобляться ему.
Он смотрит на меня с прежним презрением и морщится, словно от меня несёт чем-то неприятным.
— Здравствуй отец — выдавливаю из себя и опускаюсь на стул рядом с кроватью.
— Явился — выдаёт прежним тоном — смотрю, уже ходишь, значит выздоровел. Не думал, что у тебя силёнок хватит встать.
Ранит словами, ничего не изменилось в нём. Знал бы ты, какой ценой мне всё это далось.
— Как видишь — только и могу ответить ему.
— Так время тикает, ты анализы уже сдал? Когда будет операция, узнавал?
— Ты больше не о чём меня спросить не хочешь? — поражаюсь я — как я жил всё это время? Ты ведь даже не задумывался об этом, скажи честно? — прорывает меня.
Сам не знаю, что хочу услышать от него сейчас.
— Нет — опускает взгляд — мне было не до тебя. И ты сам виноват в том, что случилось с тобою. Сам должен разгрести все последствия своей дурости.
Возможно, он прав, в тот момент я не думал ни о чём и ни о ком.
Киваю в ответ, не могу произнести ни слова от нахлынувших воспоминаний и эмоций.
— Я и разгрёб — собираюсь с силами и отвечаю ему.
— Так что с операцией? — говорит с нетерпением, похоже, ему становиться хуже.
— Ты же знаешь, какие могут быть последствия для меня — хочу, чтобы хоть немного понимал, на что я иду ради него.
— Знаю, но ты же должен сделать в этой жизни хоть что-то стоящее. Никита бы, даже не задумываясь, сделал это. Я так и знал, что у меня только один стоящий сын был. Ты всегда был слабаком! Не решительный, вечно мямлишь, глупый, не смог даже школу нормально закончить, чтобы не опозорить меня! После этого мне стыдно было тебя устраивать в нашу фирму. Ты бы не потянул.
— Я и не пытался к тебе устроиться! — поражает меня.
Он ещё и стыдился меня?
— Я сам начал работать и учиться, если ты помнишь, ни копейки у тебя не попросил!
— Ну и где ты сейчас, чего добился за всё это время? Живёшь у матери, в квартире Никиты. Думаешь, я не знаю? Всё оторваться от нас не можешь самостоятельный.
— Я уже давно не живу там, к твоему сведенью и отсылаю деньги матери со сдачи.
— Это ваши с ней дела, мне вообще фиолетово на это всё. Но то, что ты привлёк Никиту в свой дурацкий центр, после всего, что с ним случилось, я тебе никогда не прощу.
Задевает за живое. Прикрываю глаза и пытаюсь спокойно выдохнуть.
— Поэтому, чтобы хоть как-то отмыться перед братом, ты должен мне помочь.
Отмыться, слово то такое, словно я кусок грязи. Вспоминаю слова Маринки о том, что это не моя вина. Сердце сжимается и в груди печь начинает от одной только мысли, оставить мою родную девочку.
Не знаю откуда берутся силы или эта вся скопленная злость на отца за всё это время прорывается наружу.
— Я ни в чём не виноват! — прорывает меня — Ник сам выбрал это направление, я занимался в другой группе всё это время! Он взрослый человек и я не был ему нянькой! Ты больше не в праве, говорить мне эти вещи! Тебя там не было! И ты не знаешь, как всё было! И это не ты вёз его в скорой и держал за руку. Тебе вообще плевать на меня всегда было! Ты никогда не считал меня достойным! Так почему же ты ждёшь помощи от меня, раз я такой плохой! — поднимаюсь со стула и отхожу к окну. Надо немного успокоиться, а то аж трясти начинает.
— Надеялся, что в тебе ещё не всё потеряно.
— Всё давно потеряно, ещё полтора года назад, когда ты выкинул меня из своей жизни, словно не нужную вещь. Я всю жизнь тебе был поперёк горла, скажи только почему?
— Потому, что ты всегда был упрямым, не слушался, спорил и сопротивлялся.
Потому, что у меня всегда было своё мнение и я выражал его, в отличие от Ника.
— Тебе нужен был просто послушный болванчик, который кивает в нужное время и нужном месте? — разворачиваюсь к нему, чтобы посмотреть в глаза.
— Мне нужен был послушный сын, за которого не будет стыдно перед друзьями и обществом.
— То есть ты всё это время стыдился меня? — до меня наконец-то доходит смысл сказанных им слов.
Он молчит в ответ. А меня несёт дальше, словно всё накопившееся во мне за столько лет вырывается наружу.
— И где же сейчас твои друзья, свет общества, а? Почему тебе один из них не одолжит почку? Скажи мне?