– Вы молодец, – кивнул Дон, опустился на колени и открыл свой чемоданчик.
Первое, что он сделал, – приложил автономный анализатор к безжизненному запястью пострадавшего. Из прибора выдвинулись два зажима и автоматически закрепили его в нужном месте. Шкалы ожили, фиксируя у раненого низкое давление, слабый пульс и нормальную температуру. Кожа была холодная и влажная. Шок. Этого и следовало ожидать. Перед тем как заняться раной, Дон вытащил инъектор и ввел пациенту противошоковое средство. Убрав самодельный тампон, он убедился, что случай не настолько серьезный, как представила себе девушка. Рана была неглубокой – всего лишь неровный разрез на коже, но кровотечение было таким сильным, что неопытному глазу все представлялось в черном свете. Дон обработал рану специальной пеной из баллончика – застыв, она остановит дальнейшее кровотечение до того, как он сможет заняться этим пациентом в операционной.
– С ним будет все в порядке, – сказал он. – Вы находились здесь, когда это случилось? Вы сами не ранены?
– Нет, со мной все нормально. Я шла по коридору и наткнулась на него, уже лежавшего в луже крови. После того как приложила тампон и вызвала помощь, я заметила вон ту штуку в стене. Непонятно, как она там оказалась.
Девушка указала на зазубренный кусок металла, который торчал из стены коридора напротив каюты 32В. Рядом с закрытой дверью отсека горело красное табло.
– Ему просто не повезло, – как можно спокойнее сказал Дон. – Как раз в тот момент, когда он проходил мимо, в каюте произошел взрыв. Этот кусок металла, по-видимому, вылетел через дверной проем и попал в него.
Он ни словом не обмолвился о том, что осколок – работа метеорита и что в каюте сейчас вакуум. Этот импровизированный снаряд, очевидно, вышвырнуло через дверной проем до того, как дверь автоматически закрылась.
В коридорном динамике, а одновременно и во всех помещениях огромного корабля раздались сигналы, предшествующие трансляции объявлений. Последовала секундная пауза, затем кто-то откашлялся и начал говорить:
– Внимание! Говорит первый инженер Хольц. Меня попросили проинформировать всех на борту, пассажиров и членов экипажа, что на нашем корабле произошла авария. В него попал метеорит.
Девушка судорожно вздохнула и в ужасе закрыла лицо руками.
– Все нормально, – быстро успокоил ее Дон. – Опасность миновала. Несколько отсеков были пробиты, но они уже изолированы.
А про себя подумал: может, Хольц и хороший инженер, но психолог он никудышный, иначе бы не сделал такого устрашающего объявления. Голос, усиленный динамиком, продолжал:
– Центр аварийных работ сообщил мне, что пробитые отсеки изолированы и в них в настоящее время ведутся ремонтные работы. Пассажирам предписывается оставаться на своих местах и воздержаться от передвижения по кораблю. Члены экипажа выполняют свою работу, и вы будете только мешать им. У меня все.
В коридоре появился человек в скафандре; он нес сложенные носилки и явно спешил.
– Меня прислал центр аварийных работ, док, – сказал он. – И еще просили передать вот это.
Он порылся в кармане, вытащил оттуда листок бумаги и передал его Дону. Это была компьютерная распечатка с перечислением мест, где, по поступившим сообщениям, имелись раненые. Дон посмотрел, какое из них расположено ближе.
– Этого человека нужно срочно доставить в лазарет, – распорядился он. – Но чтобы поднять носилки, нужен еще кто-нибудь…
– Я могу помочь, – откликнулась девушка.
Решение было принято сразу: она молода, сильна и должна справиться.
– Хорошо. И присмотрите за ним в лазарете.
– А мне что делать, док? – спросил космолетчик.
– Принесете носилки назад. Я буду рядом, в каюте 89-НА. По пути попытайтесь найти кого-нибудь себе в помощь.
Мужчина в каюте 89-НА был мертв. Так же, как и следующие двое из списка потерпевших – пожилая супружеская пара. Холодный вакуум оказался убийцей, который пощадил очень немногих. Но встречались и уцелевшие, они находились в отсеках, которые были повреждены последними и где утечка воздуха происходила медленнее. Дон выводил их из шока, сшивал лопнувшие кровеносные сосуды, обрабатывал мелкие раны. Однако по сравнению с числом погибших их было ничтожно мало. Дон перевязывал чью-то обмороженную руку, когда по радио объявили:
– Лейтенант Чейз, вы приглашаетесь в рубку управления на совещание офицеров.
«И очень немноголюдное», – мрачно добавил про себя Дон. Он обвел взглядом тех немногих пациентов, что лежали в лазарете: все получили успокоительное, и большинство из них спали. Молодой космолетчик уже складывал носилки. Дон окликнул его: