Глава 3. Odi et amo
Они то сближались, то расходились. Порою разлука длилась неделями. Много недосказанного. Еще присутствовали недоверие и ревность. Но чего не было точно, так это предательства и измен. Они оба знали, были уверены наверняка, что никто никогда не предаст.
Марк очень переживал за нее. Ведь она же ребенок. Боялся, что ее может кто-то обидеть, а он не будет в этот момент с ней рядом. Он разрывался между домом, своей девочкой, друзьями, работой. Жизнь всегда была у него перенасыщенной. Он искал проблем и приключений. Но в этот раз судьба уготовила ему испытание посерьезнее.
Находясь в постоянных думах о ней, он терял равновесие в других областях жизни. Недосып, постоянный стресс, проколы, которые недруги использовали при малейшей возможности, дали свои плоды. Марк терял в весе, обычные головные боли приобрели мигренозный характер, гипосостояния становились нормой жизни. Но нужно всегда быть в форме. Он обязан быть на высоте, на пике популярности, врач — не болеет. Врач — последняя инстанция для умирающего перед встречей с создателем.
И, как не банально это прозвучит, Марк стал помогать себе приходить к той форме, в какой был ранее. Нет, не алкоголь. Алкоголь всегда присутствовал в его жизни. Наркотические анальгетики. Они давали ему то, что так нужно было ему в этот момент его жизни — продлить время. С их помощью он не ощущал боль, мог спать 3–4 часа в сутки, еда тоже не была ему очень необходима, мысли были четкими и выверенными. Он снова Марк. Марк Яковлевич. Царь и Бог! Конечно же, он хорошо понимал, что это ловушка. Он презирал и ненавидел наркоманов. Но ему так не хватало этих двадцати четырех часов в сутках. Он понимал, что обманывает только себя. Никто не знал о его тайне. Почти никто. Он был скрытен и аккуратен. Всю эту неформальщину пришлось терпеть и в дальнейшем помогать разруливать его другу. Константин Константинович, однозначно, не одобрял этой хуйни. Марк сам не одобрял и ненавидел себя за это.
Он не делал попыток завязать с этим. Потому что знал — будет только одна попытка, и он точно справится. Шли недели, за ними месяцы. Картинки все ярче, ломки все болезненнее и чаще. Марк увеличивал дозу, комбинировал разные препараты. Он знал, что двигался к краю не шагом, он бежал к нему, как спринтер.
Она стала догадываться. Сказать, что она не одобрила — не сказать ничего. Весь блеск и сила его образа в один миг померкли. Она стала относиться к нему с ненавистью, думая, что все что с ней произошло за последнее время — это не он, не его душа и сердце, это действие наркотиков. Ей стало горько сначала за себя. Ошиблась. А мама предупреждала. «Какая же я доверчивая…» Но посмотрев в его честные стеклянно-мокрые глаза, поняла — он искренен с ней, он не врет, ему нужна помощь. Ее забота не имела границ. Не то, чтобы она раздавала всем сирым и убогим деньги направо и налево. Нет. Она помогала только тем, кто истинно нуждался в ней.
Он обещал бросить. Молниеносный вопрос, как ждала: «Когда?». Недолго подумав: «Скоро», — ответил он.
«Скоро» все не наступало. Они то ссорились, то мирились. Ссоры становились более жестокими и изящными. Примирение более агрессивно-страстным. «Ненавижу и люблю», — говорила она постоянно. «Уйди, отпусти меня, дальше будет тяжелее». Они оба понимали, что не уйдут и не отпустят друг друга. Но и так же хорошо понимали, что потом расставание будет не болезненным — оно будет для них смертельным.
Глава 4. Любовь. Исповедь
Переломный момент случился спустя год в их сложных и, на тот момент, совсем непонятных отношениях. Ей хотелось рассказать о нем всем. Всем вокруг. Она хотела делиться счастьем с близкими. Он же, напротив, скрывает ее ото всех. Лишь только друг знает и очень сочувствует ему, понимая, какую боль и страдания принесут эти чувства.
Ее окружение, подруги — змеи, одна за другой вливают в, и без того отбитый, мозг яд. «Он же женатый, у него дети. Его ухаживания и подарки — это лишь способ купить секс с молодушкой». Она очень переживала. Плакала. Единственный чисто любимый человек — мама, понимала ее, как никто другой, но не одобряла этих отношений. Да и есть ли на свете мать, которая с легким сердцем благословит свое чадо на такое?
Марк понимал, что пришло время бросать. Есть всего лишь две недели. Роковые две. Внеплановый отпуск. Две ничтожно коротких недели. Полный уход из социума. Дом. Родные с ним. Друг рядом. Все контакты заблочены, кроме одного…