Врач
(работа не закончена. оставляйте комментарии)
Поезд нёсся вперед, оставляя за собой только клубы черного дыма, вагон громыхал и скрежетал, перестукивался на перегонах, за окном свистел ветер.
И было сложно даже представить, что на самом деле сейчас за стенками вагонов разлилась спокойная летняя ночь, кое-где в траве стрекотали сверчки, горели светлячки, и птицы, которые не спят по ночам или поздно ложатся, пели свою любовную песню, и ярконалитая луна плыла вместе с поездом куда-то, не отставая. А мимо пролетали горящие окна в одиноких домах, которые часто встречаются где-то между всего, и в которых, как бы в это не было сложно поверить - «как – зачем - почему?», тоже живут люди. Может, они тут нашли своё место? Или им некуда бежать?
В штабном вагоне прямо на ковровой дорожке лежала крупная чуть старше среднего возраста провинциального вида – как только что из кухни - женщина в цветастом домашнем халате и тапочках. Вокруг нее, взвиваясь руками и головами, стояли две такие же, но в униформе.
- Доктора, - кричала одна - та, что помоложе.
- Да какой тут доктор, милочка, - визжала та, что постарше, погрузнее, и с петличками бригадира поезда.
- А что случилось то, Марья Сергеевна? – помоложе еще пыталась умостить женщину в халате на полу, двигать ее руки верх-вниз, расстегнуть верхнюю пуговку, изображая какую-никакую первую помощь.
- Пришла разбираться. То вода, видите те ли, горячая из тэна не течёт, а ей чаю пить хочется, то туалет не работает, то тараканы бегают. А чего она хотела? Это ж не «Гранд Будапешт» в лучшие годы. Это вагон! Поезд между Ж. и П. Скажи спасибо, что он вообще тут ходит, - та, что с петличками, пыхтела, сидя на пристёгнутом стульчике.
- Но Марья Сергеевна, при чём тут чай с туалетами, женщине плохо - спасать надо!
- Надо. А как? Сама виновата. Ходят, ругаются, нервничают, за сердце хватаются. А зачем? как будто это что-то изменит. Пятьдесят лет ничего не менялось. Ну да, в этом вагоне и туалеты чистые и дорожки постелены. Но это ведь штабной вагон. Тут люди ездят. Служивые, важные. А там целый поезд – дорожек везде не настелишься, воды на всех не напасёшься.
- Доктора нужно, Марья Сергеевна.
- Да какой тут доктор? Откуда? Отродясь не ездил.
- Но в инструкции…
- Да мало ли что там где. Ты еще скажи, что зарплату должны вовремя выплачивать. Всю. Живем, еле дышим. Перебиваемся с хлеба на воду. Хорошо хоть челноки ездят с сумками. А куда их прятать? Неужто есть место лучше, чем туалет?
- Наверное, нет. Но женщине плохо. Что Вы расселись? Когда ближайшая станция?
- Вот, кричит, ругается, я во всем у неё виновата. А зачем кричать? Станция? Через 4 часа.
- Ну, первую помощь мы оказали, - молодая поправила отворот домашнего халата, - Звоните, Марья Сергеевна, машинисту, пусть даёт указание на станцию. А я пока по вагонам пробегусь, может среди пассажиров есть доктор.
Бригадирша отправилась, заплетая ноги и бормоча что-то под нос в штабное купе, где находился телефон. А молоденькая проводница прошмыгнула по тесному проходу, через тамбур в другой вагон. Пробегая мимо открытого окна, она заметила, как ярко блестят летние звезды в темноте ночи.
- Посмотрите, как хорошо видна Большая Медведица, - Иван протянул руку к руке Ирины и аккуратно взял ее кисть в свою ладонь.
Часы показывали три часа ночи, остальные пассажиры вагона мерно посапывали, а Иван и Ирина сидели и разговаривали обо всём. Ирина даже не расстилала постель на своей полке - боковое нижнее место, которое трансформируется из уголка со столом и двумя сиденьями в одно спальное место. Слово «трансформируется», наверное, более уместное к футуричным механизмам, странным образом уместно и здесь, в обычном вагоне сборки Тверского вагоностроительного завода – боковое место трансформируется. На нём малокомфортно спать, зато его владелец может как сидеть за своим столом, так и лежать на своей кровати. В свои другие поездки Ирина сразу стелила постель, доставала книжку, ложилась, и была недоступной для всех. А в этот раз тяжёлый чемодан ей помог закинуть на верхнюю полку незнакомый мужчина, который к тому же предложил чаю, а после игру в карты, и вообще увлек интересным разговором о путешествиях. Иван был так мил, словоохотлив, энергичен, уже рассказал такое количество историй, что Ирине казалось, - «Знакомы давно!». Они так и сидели в её персональном уголке со столом и двумя сиденьями. Пили чай, ели бутерброды, говорили, смеялись. Не заметили, как пролетел вечер, навалилась ночь, которая завалила остальных соседей на свои полки.
Как известно, железнодорожные рельсы никогда не пересекаются - это самые параллельные и бесконечные прямые, которые можно только себе представить. И видимо именно поэтому в поездах постоянно пересекаются самые разные судьбы и истории. Не важно «кто ты и как ты живешь вне железнодорожного вагона». В поезде, гремящем на переездах, люди открывают давно спрятанное. Этот парадокс объяснить сложно. Они забывают обо всём выговоренном, как только выходят на перрон на своей станции. Но во время дороги они делятся собой с другими. Потому что они куда-то едут. Или от чего-то бегут.