- Почему?
У нас сейчас нет надобности знать самому, врач сейчас должен пользоваться показаниями и машинными исследованиями. И только потом выписывать лечение. Так что…
- Что?
Помолчала снова.
- А знаешь, я вообще-то потомственный врач. Дед доктор, мама доктор. Мама меня уже в десять лет привела на операцию. И я вот, конечно же, пошла в медицинский.
- Ну да, а куда еще?
- Я мечтала стать хирургом.
- А почему не стала? Уже поздно?
- Нет, в свое время сама отказалась. Когда училась, я как сумасшедшая чуть не каждый день целый год ходила к деду, стояла в операционной, ассистировала. И поняла, что это не моё. Поэтому поменяла профессию. Я не могу видеть всё это.
- Да. Боль, кровь, внутренности. И кем решила стать?
- Неонологом.
- А что это?
- Я присутствую при родах и оказываю малышам первую помощь.
- То есть, это ты хлопаешь малышей по заду, чтобы они закричали?
Иван хотел вывести разговор в шутливый, позитивный, насколько это позволяли обстоятельства, тон.
- Нет, хлопать запрещено. Это может быть болевой шок.
- Но я по телевизору видел.
- Есть масса других способов. К примеру, провести пальчиками по спинке вдоль позвоночника от попки к шее. Ребенок выгнется и заплачет. Это естественно и очень правильно. Или можно поводить пальчиками по пяткам – делать восьмерки.
- Это интересно…
- Да, а если что-то критическое с младенцем, то начинается моя работа. Я должна оказать первую медицинскую помощь малышу. И отправить в реанимацию, если что. Ну и потом, я пишу показания, учу мамаш как обходиться с ребенком, кормить, подтирать, и так далее.
- У тебя очень благородная профессия.
- Наверное. Но я так устаю. Мамаши достают, дергают не по делу. Чих-пых-плюх – сразу бегут. Поэтому я просто закрываюсь в ординаторской.
- Мамашки, конечно же, очень сильно переживают, они ж ничего не знают, когда впервые видят такой комочек.
- Да даже и не впервые. Всегда. У них гормональный взрыв. Вот они и взрывают все вокруг. А я, знаешь ли, работаю сутками! Двадцать четыре часа на ногах в напряжении. Голова кругом идёт. Иногда до тридцати детей за ночь принимаем. Поэтому любую минуту я прячусь в ординаторской, закрываю двери и сижу одна. Пусть сначала с мамашками общаются медсестры – это их работа, а потом, если нужно, зовут меня.
- Потомственный врач. Династия врачей – это сильно!
- Ладно тебе. Сейчас династии не в почёте. Это ничего не даёт.
- Не может быть.
- Да. И система, и пациенты иначе теперь к врачам относятся. Никакого уважения.
Тада-Тада, Тада-Тада… - стучали колеса.
Дверь купе открылась, впуская мерцающий свет и молодую проводницу.
- Ребята, вот вам постель. Если надо, поспите немного. Может, еще что нужно? – проводница кинула пакеты с бельем.
- А что-то есть? – не поднимая головы спросила Ирина, - Поскорее бы это уже закончилось.
- Нет, ничего нет. Только если воды?
- Несите.
Принесла воды.
- Уже скоро, милочка, уже скоро, - бормочет, - Уже пару часов осталось до станции. Мы уже сообщили. Там нас будет ждать скорая помощь.
- Отпустите меня, а? – Ирина жалобно подняла глаза.
- Ну, куда ж мы вас отпустим то? В лес тёмный? В плацкартный вагон к тараканам?
- Да хоть в лес. Я бы даже с радостью сошла, спрыгнула.
- Нет, Вы нам тут нужны. Через стенку лежит больная. Вы врач. А тараканов у нас и своих хватает.
Снова ушла. Дверь закрылась, и купе погрузилось в темноту.
- Дай бог, чтобы еще больная. Ей помощь медицинская нужна, а не врач через стенку, - Ирина ударила кулаком по столу и заревела.
Поезд откликнулся воем.
- Знаешь, Ваня, не всем можно помочь.
- Но ведь попытаться можно?
- Бесполезно всё это. Всё бесполезно. Убежать хотела, отдохнуть.
- Скоро отдохнёшь.
Иван неожиданно взялся за ручку двери. Как будто решил уйти?
- Я даже донором стала.
- Донором? Правильно. Это реальная помощь.
- Не знаю. Это деньги, и прибавка к отпуску. Сорок сдач и ты почётный. Теперь можно бесплатно ездить в специальные донорские санатории, а там пять раз питание, массажи разные, процедуры. Кисловодск, Сочи, прочие южные города.
- Да!?
- Мама моя почётный донор. И я вот… Начала сдавать кровь, плазму. Втыкают в тебя иглу - она толстая такая, это раньше разные иглы были, а теперь одноразовые, острые, - лежишь минут сорок, книгу читаешь. Кровь стекает в пакет, его подписывают. Раньше подписывали именем и фамилией донора. И ты не поверишь, я пару раз потом получала пакет для вливания пациенту со своей кровью. А сейчас пишут просто цифры. И деньги платят. Это хорошая прибавка к зарплате.
За стенкой лежала чужая женщина, через пару купе сидели проводницы.
- Может, сходишь, посмотришь?
- Нет. Я там ничем не смогу помочь, - проговорила вслух. И уже самой себе, - Мне самой нужна помощь.
- Скоро доедем. А что-то кроме работы у тебя есть?
- Не знаю. Сутки работаю, потом сутки отсыпаюсь. На что еще хватит времени? Дочка вот…
- Книги, кино, театры?
- Экскурсии люблю. Раньше жила в большом городе и ходила на экскурсии. Такие места, бывало, открывают, дома, людей, которые там жили.
- Расскажи.
- Мы-то теперь всё по окраинам живем. Вот мама раньше в центре жила. Маленькая была - всё рядом: школа, музыкальная школа, потом мединститут, театры и концерты – всё пешком исходила, всё помнит и знает. И удивляется, что я ничего не помню. Я ей говорю: «Мам, а как? Ты ж со мной не гуляла, не рассказывала ничего, всё время на работе». С дочкой я стараюсь как можно больше времени проводить. Да времени то того… Она всё больше у бабушки.
Тада-Тада, Тада-Тада… - стучали колеса.
Скоро поезд начал замедляться, качаться и перестукиваться, переезжая по пересекающимся путям.
- Посмотри, фонари загорелись, кажется, подъезжаем, - Иван отдёрнул занавеску, - А вон и машина скорой помощи.
- А толку то?
- Даже если так. Человеку можно помочь Всегда.
- Только если он этого хочет сам.
Иван медленно повернулся к ней:
- А ты?
Когда поезд остановился, в вагоне загорелся яркий свет, он наполнился людьми в белых халатах и милицейской форме.
В соседнем купе врач скорой помощи осмотрел лежащую женщину, вынес диагноз, потом как-то уже не особо аккуратно её перевалили на носилки и унесли.
Милиционер задавал какие-то вопросы Ирине и Ивану, записывал в протокол. Ирина отвечала почти не шевеля губами и не поднимая головы. Расписались где-то в указанных местах.
Ушел в купе проводников.
Наступила непривычная тишина.
- Давай я тебе помогу. Еще раз.
Чемоданы так и лежали не распакованные.
- А? Мне? Спасибо.
Пошла за Иваном. Протиснулись по проходу и через проводниц.
- Всего хорошего, - проговорил Иван. Но никто почему-то не ответил.
Вышли. Постояли, как будто не зная куда идти. Перрон уже опустел. Горели фонари. Поезд откатился.
- Ну?
- Что ну?
- Бежишь?
- Еду. К морю. Заслужила, между прочим.
- Мне пора. Хорошо добраться, - Иван взял сумку и пошел в обратную сторону.
Ирина опустилась на свой чемодан. Одинокая фигура под фонарём на пустом перроне.
- Вам чем-то помочь, может быть? – мимо прошёл молоденький сержант.
Покрутила головой.
Где-то загорался рассвет. А где-то ждали южный город, море, разнообразные массажи, пятиразовое питание.