– Там, – махнул рукой в направлении дома один из синяков, покачиваясь. – Сейчас будет.
– Ну так быстро урвали отсюда, что стоим?! – рявкнул Мельник и ускорил стоявшего поближе пинком под зад.
Дважды повторять не пришлось. Наверное, Ампула был не самым классным собутыльником. Товарищи ждать его не стали и быстренько помчались дальше по улице. Ничего, Олимпиада прошла, гайки закручивают чуть меньше, найдут, где зимовать.
Кашляющий Васька выскочил еще через минуту. Ношеное драповое пальтишко, похожее на те, которые выдают учащимся всяких ПТУ, он держал в руке. Через прореху на рукаве мелькнул криво наколотый червовый туз. Даже моих скромных познаний хватило, чтобы понять – сладкой его отсидка не будет. На зоне и так трудно, а опущенным – во много раз хуже. Но мне его не жалко.
– Ну что, давай, чего ждешь? Он твой, – подал голос молчавший до сих пор Лакоба.
Кстати, пионер, усмотрев абхазцев, сдриснул. Умный парень, значит, понял, что лучше ничего не видеть.
И тут я остановился. Вот пока искал этого урода – зла не хватало. Удавил бы. А сейчас смотрю – и не знаю, что с ним сделать. Тщедушный, с пропитым лицом, заросшим клочковатой щетиной с густой примесью седины. Грязный, оборванный, стоял этот Вася на карачках, пытаясь выхаркать легкие. А я чувствовал, как кураж уходит. Начинаются вопросы. Упустил время, долго думал. Обычная беда русской интеллигенции. Которая, как мы знаем благодаря Владимиру Ильичу – не мозг нации, а да, то самое коричневое, что тут по двору разбросано.
– Пан, не стой, – прошипел мне в ухо Витек. – Авторитет теряем!
Я поднял монтировку, выдохнул и со всей дури врезал по руке Ампулы. Тонкий заячий визг ударил в уши. Зэк перевернулся на спину, и я стукнул по ноге. Хороший такой хруст, надежный. Визг усилился. И что это?! Наваждение и ступор ушли. Я снова увидел упавшую на грязный пол Лену, прижимающую руки к животу, перевернутый скоропомощный ящик с дырками от дроби, будто рядом стоял. Наверное, что-то такое появилось во мне, и Мельник придержал меня за руку.
– Пан, только не насмерть!
– Всё, все, – сказал я и отошел в сторону.
Увидел, как Витек поднимает с земли выроненную монтировку, и повернулся к Лакобе. Он коротко кивнул и пошел к своей машине. Оба сопровождающих его помощника нырнули следом за ним в нутро «шестерки», и через минуту мы остались одни.
– Давай, Дима, твой выход, – сказал Мельник. – Орден дадут, наверное.
– Ага, деревянную медаль, – огрызнулся Дима. – Хотя особо опасный рецидивист, вышка светит, может, премию выпишут. Есть в этой жопе мира поссовет какой-нибудь? Позвонить откуда?
– Сейчас подвезем, – сказал я. – Тут недалеко. Этот не убежит?
– На одной ноге-то?
– А показания? Нас он не заложит? – я запоздало сообразил, что лица мы не закрывали.
– Думаешь, его спрашивать будут? Это же надо другое дело возбуждать, о причинении телесных повреждений гражданину. Спишут на дружбанов его, или Вася признается, что упал с печки пять раз. Не переживай, я договорюсь. Забудьте.
Мы высадили Диму у здания местной милиции и поехали дальше, к цивилизации. В зеркале заднего вида я увидел бледного и серьезного Давида, подмигнул ему. И вдруг тошнотный комок подкатил к горлу, и я еле успел затормозить. Выскочил из машины, и меня начало рвать без остановки.
– Всё нормально, – похлопал меня по плечу Мельник, когда мой организм устал искать, что бы еще из себя исторгнуть. – У всех бывает. На вот, – и он подал мне простую армейскую фляжку в зеленом матерчатом чехле.
Я сделал большой глоток, и внезапно водка полетела по пищеводу. Ба-ам! Есть касание. Я прислушался к себе. Пойдет ли обратно? Нет, лебедем влетела.
– Закусить? – Давид протянул мне мандаринку.
– Блин, я же за рулем!
– Так поехали быстрее, пока выхлопа нет еще, – Мельник отобрал у меня фляжку, приложился сам.
Глава 4
– Ты бухал?!
Конечно, Анечка запалила мой выхлоп. Сразу как я вошел домой. И тут я резко осознал свою ошибку. Девушка к моему приходу оделась секси. Чулочки, кружевные трусики, лифчик в тон. Всё самое лучшее с берегов Цюрихского озера! Готовилась! На предмет семенного материала. Я почувствовал себя свиньей. Водка ударила в голову, да еще ботинки, заляпанные грязью, – в Москве началась оттепель, снег превратился в кашу.
– Было такое. Прости, солнце, – я устало опустился на кушетку, закрыл глаза. В ушах стоял хруст костей. Так, собраться. Я не тряпка, в девяностые на «скорой» видел и не такое. В реальность меня вернула Аня, которая, стоя на коленях, снимала с меня ботинки. Тут во мне что-то окончательно перевернулось.
– Азимова, Азимова… – я глубоко вздохнул. – Так себе фамилия.