Ибо я ей слово дал
Смыть с нее пятно бесчестья.
Дон Гутьерре
На пожарище не сразу
Остывают груды пепла.
Значит, охладить его
Нужно мне слезами, прежде
Чем разжечь огонь вторично.
Король
Я решил. Не спорьте тщетно.
Дон Гутьерре
Чем я, в море выйдя вновь
После кораблекрушенья,
Оправдал бы свой поступок?
Король
Повеленьем королевским.
Дон Гутьерре
Изложу я возраженья
С глазу на глаз вам.
Король
Бесцельно.
Говорите здесь.
Дон Гутьерре
Что делать,
Если вновь в ночное время
Я, придя домой нежданно,
Брата вашего там встречу?
Король
В подозренья не вдаваться.
Дон Гутьерре
Ну, а что мне делать, если
Я опять найду кинжал
Принца у своей постели?
Король
Рассудить, что очень много
Есть продажных слуг на свете,
И воззвать к благоразумью.
Дон Гутьерре
А к какой прибегнуть мере,
Если дом мой день и ночь
Осаждать начнет соперник?
Король
Мне сказать о том.
Дон Гутьерре
А если
Я, о горе вам поведав,
Горшие услышу вещи?
Король
Что вам в них, коль сам ваш недруг
Назовет супругу вашу
Крепостью, чьим стойким стенам
Ярость бури не опасна?
Дон Гутьерре
Ну, а если завладею
Я письмом, в котором просят,
Чтоб не уезжал наследник?
Король
Средство от всего найдется.
Дон Гутьерре
И от этого?
Король
Конечно.
Дон Гутьерре
Но какое?
Король
Ваше.
Дон Гутьеppе
То есть?
Король
Кровь пустить без промедленья.
Дон Гутьерре
Что сказали вы?
Король
Чтоб след
Рук кровавых вы велели
С вашей двери смыть служанкам.
Дон Гутьерре
Принято над дверью вешать
У ремесленников наших
Вывеску с гербами цеха.
Я же знак рукой кровавой
На дверях своих поставил,
Ибо ремесло мое
Честь, а честь лишь кровью лечат.
Король
Дайте руку, де Солис!
Пусть владеет ею вечно
Леонора.
Дон Гутьерре (подает руку донье Леоноре.)
Вот она,
Хоть ее в крови я щедро
И омыл.
Донья Леонора
А что мне в этом?
Не дрожу я, не бледнею.
Дон Гутьерре
Помни: при нужде вторично
Может смыть она бесчестье.
Донья Леонора
Что ж, врачуй и Леонору,
Если нужно, тем же средством.
Дон Гутьерре
Если так, навек я твой!
Все
Здесь окончен _Врач своей
Чести_. Пусть к его ошибкам
Зритель явит снисхожденье.
Конец
^TПРИМЕЧАНИЯ^U
Настоящее издание является наиболее обширным собранием пьес Кальдерона на русском языке. Цель его - дать по возможности достаточное представление о многообразии кальдероновского таланта. Большинство переводов были выполнены специально для настоящего издания. Два перевода - "Дамы-невидимки" Т. Щепкиной-Куперник и "Спрятанного кавальеро" М. Казмичова - являются переизданиями. "Апрельские и майские утра" и "Дама сердца прежде всего" в переводе Т. Щепкиной-Куперник были взяты из ее архива и публикуются впервые. Перевод Ф. Кельина "Саламейского алькальда", сделанный много лет назад, был заново пересмотрен переводчиком и также публикуется впервые.
Что касается принципов перевода, то в пределах настоящего двухтомника редакция сознательно не предъявляла переводчикам ультимативных требований. Читатель легко заметит, что в выборе тех или иных метрических и строфических соответствий переводчики руководствовались собственной интуицией в передаче необыкновенного разнообразия форм испанского сценического стиха. Такая позиция редакции объясняется ее нежеланием делать категорические рекомендации в вопросе, где еще почти все спорно. Практика переводов испанской стихотворной драмы XVII века обнаруживает колебания от классических четырехстопных ямбов и хореев и белого пятистопника карамзинско-пушкинской эпохи до раскованного тонического стиха блоковского "Балаганчика". Кроме того, поэтам с очевидно разной индивидуальностью пришлось бы подлаживаться под уже готовые образцы (например, под переводы Т. Л. Щепкиной-Куперник, хотя и выдающиеся по своим поэтическим и сценическим качествам, но отнюдь не обязательные по проводимым там принципам стихового соответствия). Редакция стремилась к посильной унификации в пределах возможного: подача ремарок, единообразная передача имен собственных, хотя и тут в отдельных случаях она сочла возможным сохранить дублетные транскрипционные формы типа Инес - Инеса, Леонор - Леонора. Трогать ткань переводов покойной Щепкиной-Куперник ради формального единообразия она не посчитала нужным. Тем более что вопросы транскрипции испанских имен (да и не одних испанских) ждут своего решения в гораздо более широком плане, чем двухтомник Кальдерона.