Подождав пару часов, чтоб друзья немного отрезвели, Добрыня по — новой рассказал план действий.
— А что, может, ты и прав, — согласился Соловей — разбойник. — А то парень вконец извелся.
А Пифия — женщина умная! Ну, пошли что ль? — обратился он ко всей честной компании.
Друзья засобирались в дорогу, непрерывно охая и хватаясь за больные головы.
— Да, таких вас в приличное место везти нельзя! — сделал вывод Добрыня. — Будем вас отрезвлять! — Он сгреб в охапку младшенького богатыря и потащил его к выходу, по дороге крикнув наблюдающему за разворачивающейся картиной официанту: — Гарсон! Тащи на улицу ведро ледяной воды! Да побольше!
Официант мигом кинулся выполнять поручение одного из лучших охранников трактира. Уже через пять минут он, спотыкаясь, нёс полное десятилитровое ведро с кубиками льда. На улице под раскидистым деревом его ждал с нетерпением Добрыня. Поглядывая на мирно посапывающего Алешу, средний богатырь выбивал чечётку пальцами о ствол этого дерева и мысленно материл так долго, по его мнению, копающегося официанта. Когда тот появился на горизонте, Добрыня сам ринулся к нему навстречу, продолжая бубнить под нос нецензурщину. Выхватив долгожданное ведро, он поставил его в тенёчке, подальше от палящих лучей солнца и подтащил сонного Алешу поближе. Со словами: — Сейчас мигом проснется! — Добрыня Никитич с силой макнул буйную голову Алешеньки прямо в воду. Моментально придя в себя, младший из богатырей вырвался из цепких объятий собрата и заорал не своим голосом: — Кому силушки богатырской отведать захотелось? Выходи по одному! — Озираясь по сторонам, богатырь стал пятиться задом к дереву.
— Ну — ну! Спокойно! — Добрыня, широко улыбаясь, пошёл прямо на Алешу. — Здесь все свои! И тебя вылечим! И остальных! Посмотри, какой красавец стал! — средний богатырь протянул младшему зеркало. Тот заглянул в протянутый ему предмет и рухнул замертво.
— Да! Кто ж знал, что он такой впечатлительный! — развел руками Добрыня. — Ну да ладно! Пойдем за следующим.
Бросив младшего загорать на солнышке, доблестный друг и охранник отправился в трактир за следующей жертвой. Ею стал Соловей — разбойник. С трудом притащив тушку Соловья к заветному ведру, Добрыня утер пот со лба и проделал с разбойником такую же процедуру, как и с младшим богатырем. Соловей тоже не пришел в восторг от посещения местного вытрезвителя. Дико вращая глазами, он принялся оглушительно свистеть и топать ногами. Решив, на всякий случай, не демонстрировать дебоширу зеркало, Добрыня попытался воззвать к его разуму: — Почто шумишь? Народ волнуешь почем зря, птиц пугаешь? Не видишь — свои! — Он приветливо помахал Соловью ручкой. Увидев виновника своего теперешнего состояния, разбойник разошёлся еще больше:
— Ты на кого руку поднял?! Ты кого замочить решил, морда богатырская? Меня — главного свистуна Фольклора?! Да ты знаешь, что я с тобой сделаю? — Соловей выхватил из — за пазухи здоровенный тесак. — Попишу, порежу! Век воли не видать! — он со всей силы рванул рубашку на груди и пошел в атаку.
Добрыня покачал головой и лихо перехватил руку с тесаком, направленную ему в грудь. Вывернув разъяренному другу конечность, он тихо пожурил товарища:
— Что ж ты так реагируешь? Я ж как лучше хотел, по — хорошему! А теперь воспитательных мер не избежать! — раскрутив Соловья вокруг себя, он великодушно позволил другу встретиться со всего размаху с деревом. Разбойник тут же обмяк, рухнув прямо на руки богатыря: — Хлипкий какой! — вздохнул Добрыня и принялся за следующего.
Аладдину повезло больше. Он, как настоящий горячий восточный парень, больше всего на свете боялся холодной воды. Поэтому при таком близком знакомстве с врагом, он отключился! Нет, не со страху. Так, на всякий случай, дабы не видеть лицо врага, точнее кубиков льда, плавающих в ведре в опасной близости от лица Аладдина. Добрыня, глядя на дело рук своих, задумчиво почесал в затылке. Отрезвлять Елисея он уже просто боялся. Решив, что царевича можно отнести к Пифии и таким, он решительно двинул в сторону пьяного Илюши, загадочно смотревшего в стену.
— Ты сам дойдешь до ведра или помочь? — деловито уточнил Добрыня у друга. Посмотрев куда — то сквозь богатыря, Илюша, шатаясь, встал: — Сам! — Тут же запутавшись в ногах, старшой богатырь грузно рухнул в уже ставшую привычной ему за последнее время позу. Добрыня ринулся было поднимать Илюшу на ноги, но тот только скривился: — Добрик! Не надо! Только без рук! — и гордо пополз в сторону входной двери. Добрыня, привыкший к выходкам своих товарищей, только покачал головой: — Как всегда! В своем репертуаре.