В вихре мыслей, промелькнувших в голове Катур, внезапно выкристаллизовалась одна: "Если это действительно Кирк, то надо немедленно связаться с нашим командиром. На «Энтерпрайзе» не все так гладко, как им это вначале показалось. Внезапно взгляд землянина стал жестким.
— Да, действительно, — произнес он. — Поэтому, моя дорогая, вам придется пока сесть там, где вы сейчас стоите. Вам и всем вашим друзьям. Я должен немного подумать. Катур села и задумалась.
Глава 8
Вахтенный журнал капитана. Приложение.
Записи, сделанные командиром Леонардом Маккоем, в отсутствие капитана Джеймса Кирка.
Прошло двадцать часов с момента объявления нам ультиматума командиром Каевым. Остается лишь четыре часа. У нас мало надежды отыскать капитана Кирка за это время. Мистер Спок продолжает свои исследования, но не нашел пока ничего, что могло бы помочь в поисках нашего капитана. И том более, в возвращении его на корабль.
Однако нет и признаков приближения к нам других кораблей Клингона, чего мы с опаской ожидали. По оценкам мистера Зулу их нужно было ожидать в течение восемнадцати часов с момента объявления ультиматума, ибо такие ультиматумы очень редко остаются без прибытия подкрепления для дополнительного давления на противника, как правило, не готового к битве и поэтому вынужденного принять условия ультиматума. Такая развязка конфликта нас совершенно не устраивает, и мною объявлена всеобщая готовность к бою еще до наступления восемнадцатичасового рубежа. Это, конечно, ведет к более напряженной работе персонала, увеличению числа рабочих смен, к сокращению количества людей, занимающихся сбором данных на планете. Но я не прекращаю внимательно следить за работой групп высадки и аккуратным оформлением получаемых сведений.
Мы приготовили к отправке с помощью космического буя всю информацию, имеющуюся на данный момент. Рано или поздно буй должен добраться до космического пространства федерации и доставить все данные, даже если с нами что-нибудь случится. Помимо научной информации будут переданы и все записи вахтенного журнала с момента прекращения радиосвязи по вине клингонов. Через некоторое время будет выслан дополнительный буй, дублирующий всю информацию. Мы полагаем, что дополнительная страховка в таком деле не помешает.
Было уже поздно. Маккой сидел в центральном кресле и смотрел на экран, по которому проплывало изображение планеты, расположившейся внизу в сине-зеленой дымке. Там заканчивался день и начиналась ночь. Серебряный с голубым отливом диск местной лупы ронял свет на поверхность самого большого океана планеты.
«А ведь я ни разу не был там, у поверхности воды, — подумал доктор. — Когда-то Джоанна очень любила водные путешествия, и мы частенько прежде отправлялись в плавание с континента в Англию. -Он улыбнулся, глядя на ночную смену на мостике. — Давно это было», — подумал он.
— Младший лейтенант Девлин, — обратился Маккой, — вы когда-то жили на восточном побережье. Вам приходилось бывать в Монтауне?
— О да, сэр, — ответила она, отрываясь от консолей инженерного департамента. — Мы с сестрой обожали охотиться там на акул. Это было нашим любимым занятием.
— И что, попадались?
— Да, конечно! Одна оказалась такой большой, что мне прежде не доводилось видеть подобных. Настоящая белая акула, как сказал потом биолог. Не менее восьмидесяти футов длиной, а может даже и вес сто.
Маккой представил себе это чудовище. «Такая смогла бы проглотить и космический челнок. Или покусать его как следует». Девлин уселась поудобнее, вытянув ноги, и через некоторое время спросила:
— Нервничаете, сэр?
Доктор почувствовал на себе взгляды персонала, обслуживающего мостик. Все смотрели на него с интересом, но неназойливо. Лаусон и Титов сидели в рубке на связи с отделами вооружения и навигации. Казалось, они полностью поглощены своим делом, но доктор понял по их напряженным спинам, что они внимательно прислушиваются к разговору. Паркер и Норт в отделе науки и коммуникаций переглянулись.
Маккой хохотнул, точнее, всего лишь резко выдохнул:
— Итак, я наполовину готов уже откусить себе локти, но вряд ли в этом есть какой-то смысл. Наоборот, они могут мне еще понадобиться.
— Никаких намеков, — произнес Титов, повернувшись в сторону доктора. — Нет и намеков на их приближение.
— Пока никаких намеков, — уточнил Маккой. — Но ведь они не обязаны действовать по расписанию. Это не имеет для нас значения. Мы подготовились.
Он откинулся в кресле и постарался придать своему лицу уверенное и решительное выражение. Обычно с этим делом у него не было никаких проблем.., пока он был в лазарете. Его самообладание у постели больного всегда было предметом зависти его сокурсников. Но все было довольно просто — нужно только руководствоваться принципом: никогда не следует лгать своим пациентам, нужно говорить им только правду, однако, при этом напоминать, что еще не все законы Вселенной открыты и что здоровые силы организма в состоянии победить самые серьезные болезни, если им дать шанс и немного веры.
И всегда основной проблемой становилась именно вера. Люди так привыкли в своей жизни к определенным, однозначным вещам: смерти, налогам, боли, — что возникающая порой необходимость поверить во что-то без доказательств оказывается для них за пределами возможностей. Больные, обладающие способностью верить и не заботящиеся о том, что окружающие могут посчитать их глупцами, всегда поправлялись быстрее и выживали, бывало, даже при отсутствии каких-либо шансов. Тела, в конце концов, — это ведь только натренированные мышцы. Перед определенностью, основанной не на знания а на вере, тело и заключенные в нем болезни безнадежно проигрывали.
Вопрос стоял таким образом: достаточно ли сильна его вера в то, что «Энтерпрайз» выживет в такой обстановке? Или эта вера обессилела и остановилась на той стадии, когда только начинаешь убеждать самого себя; «Я верю, я верю!» А на самом деле веры нет и в помине? Вселенную не одурачишь.
В итоге доктор остался недоволен сам собой. В конце концов, в эту проблему оказались втянутыми и другие персоны с их волей и верой. И вполне вероятен такой разворот, что их вера подчинит себе его веру и вытащит весь воз… Что команда «Энтерпрайза», столько раз бывавшая в аналогичных неприятных ситуациях, будет вести себя так же, как и всегда, и он выживет вместе с ней.
Каждое такое испытание всегда воспринимается, как впервые…
— Доктор, — заволновалась Девлин. — С вами все в порядке? Он слабо улыбнулся.
— Все в порядке. Мне просто захотелось, чтобы в эту комнату вошел капитан. Если бы вы знали, как неудобно сидеть в командирском кресле!
— Мне бы хотелось узнать это, — ответила Девлин с нескрываемой завистью.
— Все вы тут тертые калачи, — сказал Маккой, — хотя каждый глуп по-своему. Эта штука ничем не подбита сзади, со стороны спинки и внизу. — Он поднялся и показал пальцем на слишком тонкий слой подложенного поролона. — Теперь послушайте меня. У вас у каждого свое кресло получше этого. Если бы вы посидели в моем более часа, вам обязательно захотелось бы пройтись. Теперь мне понятно, почему Джим все время прогуливался по мостику туда-сюда. Это чертово кресло довело его до безумия. На мостике все засмеялись.
— Если кто-то из вас действительно хочет мне угодить, то пусть принесет подушку помягче, — добавил Маккой.
— Она должна быть обязательно с вышивкой? — спросила Паркер со своим невозмутимым восточно-британским акцентом. Доктор вздохнул.
— Необязательно. Подойдет подушка для предупреждения пролежней. — Он дотянулся до своего пульта управления и нажал кнопку. — Командир вызывает лазарет.
— Лазарет слушает. Это Аэлло. — Ответил бодрый голос.
Пэт Аэлло, ночная сестра, крупная темноволосая женщина, всегда отвечала бодро. И се округлое лицо всегда выглядело довольным.
«Чем вы занимаетесь в ночное время? Почему не спите?» — подумал Маккой.
— Пэт, — обратился он к ней. — У вас есть свободная подушка под ягодицы?