Конечно, суждения и умозаключения И.В. Енохина о существе болезней и методах лечения не выходили за рамки представлений того времени. Кроме того, его высказывания были не всегда объективны. Так, посетив в октябре 1855 г. вместе с Александром II Крым, где они осматривали среди прочего госпитали в Симферополе, И.В. Енохин сообщил на заседании Общества 16 ноября 1855 г. «весьма любопытные и утешительные сведения о состоянии врачебной части в обозревавшихся им госпиталях действующей армии в Крыму». Трудно сказать, что уж там показывали царю и его свите поднаторевшие в деле показухи чиновники от медицины, но свидетельства очевидцев говорят о совершенно противоположном. Например, активный участник Крымской войны, профессор университета Св. Владимира в Киеве Х. Гюббенет писал в своём «Очерке медицинской и госпитальной части русских войск в Крыму в 1854–1856 гг.» (СПб., 1870): «В Симферополе, центре сбора всех больных Крымской армии, отразилось рельефнее, чем в других местах, всё зло, какое влечёт за собой неприготовленная война, неусовершенствованная администрация и плохой уход за больными. Назначенная по Высочайшему повелению следственная комиссия открыла в Симферопольском госпитале целый ряд недостатков, опущений и злоупотреблений. Что сказано о Симферополе, то можно принять ко всем госпиталям вообще».
И.В. Енохин был не только многознающим медиком, но и удачливым врачом, то есть, перефразируя лермонтовского Печорина, он не в пример доктору Вернеру «умел воспользоваться своим знанием».
Его пациентами были не только оба императора (в феврале 1855 г. И.В. Енохин вместе с лейб-медиками М.М. Мандтом и Ф.Я. Кареллем подписывал «зловещие» бюллетени о смертельной болезни Николая I), но и лица из ближайшего окружения царя. Медицинскими советами И.В. Енохина также пользовались видные деятели культуры и науки. Так, в частности, он давал рекомендации по курортному лечению известному историку М.П. Погодину.
И.В. Енохин обладал громадным тактом и, в молодых летах попав ко двору, изучил прекрасно все условия, обычаи и извилины придворной жизни. При этом он никогда не злоупотреблял своей близостью к царственным пациентам и чуждался интриг, столь распространённых в придворном ведомстве. До конца жизни он оставался большим дипломатом, преданным и верным слугою своих пациентов-благодетелей — Николая I и Александра II, ведших его от отличия к отличию, от одной ступени повышения к другой. К тому же он, судя по всему, «умел хранить самые сокровенные тайны руководства страны и его окружения — состояние их здоровья, прогнозы на будущее, которые при определённых условиях могут стать оружием в борьбе за власть». Благодаря этому И.В. Енохин почти безотлучно находился при особах двух императоров на протяжении 36 лет — случай беспрецедентный в истории отечественной медицины!
Наряду с обязанностями придворного врача он выполнял отдельные важные поручения. Например, в январе–ноябре 1841 г. принимал участие в работе комиссии по исследованию быта рабочих людей и ремесленников. К сожалению, о результатах работы этой комиссии и участии в ней Енохина сведений нет.
О доверии, оказываемом И.В. Енохину со стороны императора, свидетельствует и факт, указанный в примечании от редакции киевского журнала «Агапит» (№ 3, 1996) к моей статье о докторе Енохине: «На открытие Анатомического театра Киевского университета Св. Владимира (1853), в котором сейчас размещается Центральный музей медицины Украины, ожидался приезд императора Николая I, однако он не мог присутствовать на этом торжестве и командировал своего лейб-медика Енохина».
В 1845 г. И.В. Енохин был назначен непременным членом Военно-медицинского учёного комитета при Медико-хирургической академии, а в 1849 г. получил должность главного доктора военно-учебных заведений. Вероятно, эта синекура понадобилась для присвоения ему очередного чина. Однако она дала Енохину возможность сделать некоторые ценные выводы о причинах неблагоприятного исхода эпидемии кори у воспитанников Александровского корпуса в Царском Селе, которые заключались в кахектическом сложении многих детей — большей частью сирот и детей весьма бедных родителей, — приобретённом ими до поступления в корпус, а также о влиянии петербургского климата и гигиенических условий на здоровье молодых кавказских уроженцев — детей дворян из разных горских и армянских провинций, многие из которых сравнительно с русскими уроженцами получали золотушные болезни (туберкулёз). Безуспешность лечения их на месте привела к необходимости отправки их на родину, и польза от этой меры, как указывает Енохин, «оказалась поразительной».