Князь(внимательно глядя на Грибничка). Ну ладно, после добазарим. А ныне некогда, однако. Вон видишь гниду смуглую на дыбе? Мне надобно ему допрос с пристрастием учинить. А это дело тонкое и грубости не терпит. Слегка перестараешься, и раньше времени схиляет к духам предков. Ну ты пока сиди – сопи в две дырки. Будешь, дурень, видуном.
Грибничок(угодливо князю вслед). Так если что, могу и протокольчик… Я грамоте обучен. Тем более своим-то пращурам великим… Да с радостью готов услугу оказать!
Князь(отмахнувшись от Грибничка, словно от мухи). Заткнись и не мешай. Сказал ведь: после добазарим… (Подойдя вплотную к висящему на дыбе знатному хазарскому хану и зловеще глядя ему прямо в глаза.) Ну что, хазарин? Вафел ты кокосовый, попался? Измену мне удумал учинить? И что, не получилось, дятел? И не получится, в натуре, никогда! Тебя предупреждали сотни раз: ты не ходи на Русь, хазарин, не ходи. Здесь смерть твоя хазарская живет, убогий! Но ты, вонючая и жадная скотина, за бабки снюхался с моим врагом до смерти – продажной крысой Басилевсом. (Обращаясь к детине.) Не, Ратиборушка, вот ты фильтруй базар, в натуре: мы с этой гнидой как договорились? Что, типа, часть моей братвы идет бомбить богатых печенегов… Сам знаешь, что они недавно на Итиле булгарами отменно поживились. А часть пойдет за горы прыщавым уграм перья чистить… (Неожиданно резко повернувшись к хану.) А ты, говно, сидишь в своей степной норе и носу, тварь, не кажешь!
Ну что, скажи, что я не прав. Таков был уговор? (Снова обращаясь к детине.) И что же он удумал, падла? Ну ясен пень, что тыл мой оголен. Братва вся в деле. В трудах великих бабки зашибает. Рискует… и все прочее… А он сюда приходит с наглой рожей и на халяву забирает скарб и лучших девок. Ну ладно б скарб да девок, но младшего братана моего, как тушу, вяжет и берет в полон! Ну не подстава ли, в натуре?
Хан(тяжело дыша). Я намерения звои тогда зменил, коназ.
Князь. Ах, ты «зменил»? Ну что ж, я тоже их «зменяю». Я твои яйца прям сейчас в момент отрежу и в рот поганый твой тебе же запихну. И вот таким писклявым недоноском отправлю в Византию. К другу твоему. Пускай союзничком своим порадуется в волю. Кастраты там всегда в большой цене.
Ратиборушка. Дозволь мне слово молвить, князь.
Князь. Базарь. Какие тут проблемы?
Ратиборушка. Братва изрядно негодует. Ну, то, что с этого козла мы бабки выбьем, тут базару нету. Возьмем в три раза больше за подставу. Братву иной аспект вопроса беспокоит: братан-то твой по-прежнему, считай, на зоне, и потому братва, в моральном плане, себя перед поганым ну чуть ли не опущенной считает. Так ты уж по понятиям, завещанным от предков, и растолкуй братве, бугор.
Князь(хану). Ну что, паскуда, слышал за базары? Ты даже пацанов моих обидеть умудрился? А этого, в натуре, я б и врагу не пожелал. (Детине.) Ты, Ратиборушка, подвесь его повыше. Пускай всей задницей своей степной-поганой почует до нутра, кому вольготно-весело живется на Руси.
(Ратиборушка натягивает веревку.)
Хан(страдальчески). А-а-а!..
Князь. Что, больно тебе, срань? А мне не больно? За братана, за всю братву и за подставу мне не больно? Глянь, Ратиборушка, как рожу отожрал, отсиживаясь на своих курганах. Видать, не хило им живется на халяву. (Вдруг резко рубанув по воздуху рукой.) А знаешь, вот что я решаю, Ратибор: нам это чмо хазарское и рогом не уперлось. Ну, пораскинь мозгами сам, в натуре: ведь место, где сейчас стоит его поганое кочевье, известно нам доподлинно с тобой. Еще вчера, ты вспомни, эта шушара степная, что с ним приперлась бабки вымогать, на дыбах хором вся и раскололась. И то, что жив братан, сомнений нету. Иначе западло хазарской харе мутить такую цену за него. Сечешь, в чем цимус основной? А мы в ответ подъедем тихо, скромно, ночью, снимем их заставы и чисто по-добрососедски спокойно отшибем башку ботве хазарской. Накроем всю малину разом. Они у нас навек запомнят, как с русичами стрелку забивать. Но главное – мы в этой сваре правы. Здесь беспределом, по понятиям, не пахнет. А эту гниду (презрительно глядя на хана) отведи в чулан да вылей ему в глотку кипяточку. Немного. С полведра. Пускай погреется, паскуда, на халяву. Я же с братвой пойду базарить за поход.
Ратиборушка. Исполню, князь. Дозволь еще сказать.
Князь(сокрушенно качая головой). Дозволь, дозволь… Ну что ты все, как девка-то, в натуре? Базарь, конечно. Мы же все свои.
Ратиборушка(хитро улыбаясь). Коль скажешь кипятком, то, в общем, нет вопросов. Но у братвы идея есть получше. Что, если вместо кипятка мы сделаем ему распорку? Я зуб даю – братва довольна будет, и сатисфакция пройдет по полной.
Хан(в ужасе). Я намерения звои зменил, коназ! Вели рубить башка, зжечь на огонь, но только не разборка!
Князь. Теперь уж поздно, чувачок. Теперь не я, теперь братва решает. А ты, поганый, был бандит – бандитом и остался. Так мы тебя таким в истории, в натуре, и увековечим. И в памяти народной тоже… Ну, типа, в назидание потомкам! (Детине.) Да убери ты его на хрен с глаз долой! Всю пыточную провонял! И дайте мне спокойно… стратегию избрать перед походом!
(Ратибор за шиворот уволакивает всхлипывающего хана, который в полубреду периодически выкрикивает одну и ту же фразу: «О, нет, коназ! Ой, только не разборка!..»)
Князь(широченными шагами расхаживая вдоль бревенчатых стен пыточной избы). Ну, что, братан ты мой курносый? Хорошую идейку я состряпал? Вот это будет понт, в натуре. Подарочек тебе устрою от души: любимого братишку вызволить из лап хазарских, чисто по приколу! Когда живым домой вернешься, так мы тогда всем миром-то за волю крепко выпьем. Отъешься, отдохнешь… Но коль удумаешь подсиживать меня – смотри, засранец, будет плохо. Распоркой здесь не обойдется. Понял? (Заметив всеми забытого, окаменевшего в углу Грибничка.) А, это ты. Может спросить чего желаешь? Ведь вижу по глазам, что хочешь. Так спрашивай, видун. Сегодня не на шутку добрый я.
Грибничок(еле шевеля губами). Великий князь, распорка – это что?
Князь. Столб, два коня, веревки на ногах… и яйца в глотке.
(Закатив глаза, Грибничок падает в обморок.)
Эпизод пятый
«Только вперед»
«В общем, так, если меня уже начали посещать видения, да к тому ж еще, я бы сказал, довольно странного характера, значит, одно из двух: либо свихнулся окончательно, не выдержав тягот и лишений романтической прогулки по чащобам, либо нахожусь на тонкой и невидимой грани, за которой, мягко выражаясь, следует неадекватность. Впрочем, последнее тоже не особо впечатляет и не внушает оптимизма» – примерно так рассуждали мои вялые, уставшие, затуманенные мозги, в то время как тело, испытывая нешуточное трение спины о древесную кору, медленно сползало на землю.
Да что ж такое? Ведь я, в конце концов, не ванька-встанька, чтобы, не успев как следует присесть, немедля вскакивать обратно. И тем не менее, подобно двум разжавшимся пружинам, мои дрожавшие от нечеловеческой усталости коленки, вновь вознеся наверх, поставили меня на прежнее место и в начальное положение.
Возможно, этого бы не случалось, если б мне в глаза не бросилась откровенно свежая зарубка, оставленная острым и тяжелым металлическим предметом на той раскидистой сосне, что стояла от меня в пяти шагах.
Я отпрянул от дерева, уже нисколько не сомневаясь, что увижу в нем торчащую по самый наконечник грубо обструганную стрелу с характерным оперением, как на иллюстрациях в историческом томе детской энциклопедии. «Предчувствия его не обманули»: торчала, как миленькая. Подходи и щупай. Что я, в общем-то, и сделал, испытывая при этом смешанные, но крайне острые ощущения. Согласитесь, не каждый же день, пусть даже находясь на грани легкого помешательства, предоставляется возможность прикоснуться к живой истории. К тому же пощупать эту историю своими же собственными руками.