Маленькая, но такая важная победа.
Влада улыбнулась. Поднялась на носочки и прикоснулась к губам капитана.
Поцелуй получился отчаянным и усталым. А еще он подарил еще пока шаткую, но все же уверенность. Уверенность в том, что они ни за что не сдадутся.
35
Драгоценное время летело стремительно. Минуты, а за ними и часы ускользали сквозь пальцы, словно сухой песок. Казалось, кто-то включил жизнь на быструю перемотку.
За две ночи они ни разу не сомкнули глаз, продолжая по кусочкам собирать страшный пазл. Упорство всех троих поражало, и судьба, наконец, сжалилась над ними – рассыпанные кусочки мозаики постепенно начали вырисовываться в общую картину.
Сначала робко, неуверенно. А затем стремительно.
Многое сходилось. Слишком многое. Вещи, которые сначала даже им казались совпадением, под влиянием новых обстоятельств, превращались в доказательства. Время, места, мотивы, знакомства, алиби.
Все было идеально. Настолько, что не верилось.
Конечно, большую часть еще предстояло доказать, и на это требовалось не два дня, а два месяца, а то и года. Но сейчас главная задача – убедить комиссию в том, что есть основания задерживать отца Сони. А они были. И принтер то и дело поскрипывал, печатая все новые и новые отчёты. Папка для комиссии толстела с каждым часом.
Они смогут. Ладышев ни за что не сбежит из страны. Останется в тюрьме, а они за это время окончательно все докажут.
Обязательно.
К утру следующего дня, все трое были похожи на восставших зомби. Накаченные кофе, пропахшие запахом сигарет, встрепанные, с красными глазами, они с трудом держались на ногах. Но не собирались сдаваться.
Рыть в одном направлении оказалось легче. Любые зацепки, подозрительные детали, новые факты, которые не удосужились найти их предшественники – в ход шло все.
К десяти часам следующего дня, Влада уже не чувствовала кончиков пальцев – сбитые подушечки побелели и онемели, когда девушка допечатывала очередной отчет.
– Может, поспишь? – голос напарника напугал её.
Исаева вздрогнула. Миронов сдвинул в сторону бумаги и присел на край её стола. Теплая ладонь, коснулась щеки девушки, когда он бережно убирал за ухо прядь волос.
Та подняла на капитана потерянный взгляд и неловко пожала плечами.
– Держи, – вопреки ожиданиям, в кружке вместо кофе чернел крепкий чай.
Влада приняла бокал здоровой рукой и вопросительно подняла глаза.
– Ты еле держишься, – пояснил Дамир. – Осталось немного, только официальная часть. Я доделаю, ложись.
– Ага, сейчас, – Исаева упрямо мотнула головой и улыбнулась: – Я справлюсь.
Раненная ладонь затекла и стреляла. Влада дернула рукой.
Капитан хмыкнул, будто совсем не удивился ее ответу. Встало со стола, коротко поцеловал Владу в макушку и снова ушел к своему рабочему месту.
А Исаева несдержанно улыбнулась и подмигнула устало наблюдающему за ними Глебу.
**
Голова кружилась. Сердце испуганно колотилось в груди и никак не желало успокаиваться. Усталость, которая всего несколько минут сжирала их, испарилась, когда позвонил Громов и сообщил, что комиссия прибыла. И прямо сейчас они шли из кабинета начальника к ним.
Дамир поглядывал на сигареты, но пока не двигался, а Влада нервно перебирала папку с отчетом. Принтер выплюнул последний листок, Исаева выхватила его, дрожащими пальцами вставила в шуршащий файл, и добавила в папку.
Сон уже не мучил девушку, хотя совсем недавно она искренне боялась, что может заснуть во время доклада. Напряжение в комнате ощущалось почти физически.
– Только бы все получилось, – себе под нос шептала Влада. – Только бы…
Девушка вздрогнула, когда ладони коснулась рука. Подняла взгляд на Дамира.
– Успокойся, – он хмуро качнул головой. – нельзя нервничать.
Она послушно кивнула.
Нельзя.
Но по-другому не получалось.
Гости появились в кабинете, спустя несколько мгновений.
– Добрый день. – дверь открылась, и первым вошел незнакомый высокий мужчина с белыми, словно выцветшими на ярком солнце волосами.
Напарники и Глеб дружно отдали честь.
Затем появился Громов. А еще через секунду взгляд Влады наткнулся на третьего участника комиссии.
Знакомая гибкая фигура, достойная обложек модных журналов, стильная куртка, собранные в хвост волосы и краешек татуировки, которой был едва заметен спереди. Если кто-то не знает про неё, то мог бы и вовсе не обратить внимания. Но Влада знала: там, на шее под затылком – арабские иероглифы.
Пока Дамир и Глеб здоровались с вошедшими, внутри Исаевой что-то рвалось. Ослабели ноги, сердце испуганно рухнуло в пятки.
Этого не может быть. Не может…
Герман Дович тоже заметил девушку. Красивые губы расплылись в презрительной, довольной усмешке.
Девушка хотела бы злиться, но чувствовала себя лишь беспомощным котенком.
В голове на повторе крутилась одна и та же мысль: Все кончено. У них теперь ничего не получится.
Папка выпала из рук, и только реакция Дамира, что подхватил её в полете, не позволила листам рассыпаться по полу. Миронов разогнулся и, прищурившись, поднял на девушку внимательный взгляд.
– Какая встреча, – бывший напарник улыбнулся еще шире. Словно и правда был рад её видеть: – Соскучилась?
Воздух выбило из легких. В удивленной тишине скрипнули сжатые зубы, и Влада окончательно поняла – всё пропало.
36
Эмоции мешались в кучу. Ярость и гнев боролись за первенство с отчаянием и острым чувством вины, и разрывали Владу на части. Девушка металась из угла в угол, словно зверь по узкой клетке, и никак не могла заставить себя успокоиться.
Мысли занимал Дович. Как могло получиться, что именно он оказался председателем комиссии? Как? Единственная их надежда – адекватность проверяющих. Но о каком здравомыслии может идти речь, если в деле замешен Герман?
Влада не заметила, как снесла с пути шатающийся вентилятор. Тот жалобно скрипнул и повалился на диван.
Девушка отчаянно кусала губы. Гнев снова вытеснила совесть. Теперь Исаева размышляла о том, что Герману, по сути, плевать на их расследование. Будь это обычная комиссия, он бы наверняка выдал ордер на арест Ладышева, даже не вникая в детали расследования. Но теперь, когда бывший напарник узнал, что она причастна к делу – ордера им не видать.
Мстительный, бесчеловечный, мерзкий…
Да он даже не подумает поступить по совести. О какой совести вообще может идти речь, если Дович сам давно должен сидеть за решеткой!? Ему будет плевать, что отец Сони может быть жестоким серийным убийцей, и его нельзя выпускать на волю до выяснения всех обстоятельств. Плевать на десятки жестко убитых. Плевать на искалеченные судьбы оставшихся в живых.
Ему будет не плевать только на неё. Вернее на сладкую месть, от которой он ни за что не откажется.
Сердце больно кольнуло. Влада неровно выдохнула и плюхнулась на диван, едва не задев упавший вентилятор.
– Это я виновата, – себе под нос пробормотала она, сжимая в кулаках волосы. – Это я…
Оспаривать выводы девушки никто и не стал – в кабинете, кроме неё никого не было.
Глеба они отправили домой сразу после приезда комиссии, а Дамир один отчитывался перед проверяющими.
Влада не пошла. Капитан запретил, видимо, прочитав что-то в её растерянном и полном злости взгляде. За это девушка была ему благодарна, но все еще думала, какие слова подобрать и как объяснить, что она виновата в их провале.
Прошло уже много времени и дурное предчувствие окончательно выбило Владу из колеи. Самым противным было ощущение, что хоть она и клянет Германа последними словами – все же в глубине души надеется, что он может поступать по-человечески. И она ничего не могла сделать с собой, чтобы побороть эту надежду.
Девушка была на грани нервного срыва, когда дверь, наконец, открылась.