– Прекрати! – не выдержав, заорала она. – Прекрати! Хватит!
Нервы сдавали. Девушка задергалась в путах, но лишь сделала себе больно. Снова заскрипела балка. Быстрее закапала потревоженная вода. Зато оборвался смех.
Врачеватель снова посмотрел на нее и прищурился:
– Ты же любишь смеяться, Влада. Почему не разделяешь мое веселье?
– Повеселишься в аду, скотина, – процедила девушка сквозь сжатые зубы: – Вместе со своим выродком.
– Когда-нибудь, возможно, – равнодушно пожал плечами Врачеватель. – Я приду навестить вас, моих грешников. И там же, в аду, вы будете стоять на коленях и благодарить меня за то, что я отпустил ваши грехи на земле. Что уменьшил мучения за Гранью и не позволил опуститься на самое дно мук. Ты знаешь, что из ада можно вернуться? Можно омыть грехи, отмолиться. И большую часть я отмаливаю на земле за вас. Еще до смерти…
Он с блаженством прикрыл глаза. Собственная вера освещала его разум и, как каждый раз при рассказе о ней, его глаза засветились счастьем.
– Псих…
Блаженство схлынула. Её дерзость начинала раздражать.
– А хочешь, – прищурился он: – я покажу тебе, что у меня осталось? Покажу самый страшный балласт, что тянул всех вас вниз?
Понимание отразилось в ее глазах моментально.
Ну, до чего же умная, Боже. Может, хотя бы она сможет понять?
– Не подходи, – прошипела, обезумев от страха, когда он сделал всего шаг вперед: – Не подходи!!
Он равнодушно толкнул ее, вынуждая развернуться по оси.
Руки вывернулись. Болезненный крик эхом разбился о толстые стены и понесся дальше по пустым коридорам. Он держал ее за спину и не позволял повернуться обратно, с удовольствием ощущая, как от напряжения дрожат ее мышцы.
– Смотри… – прошипел на ухо. – Смотри же!
Она посмотрела.
Резко отвернулась. И все же заплакала.
– Ублюдок…
Он пожал плечами. Чем, интересно, ей не понравилась его коллекция сердец? Он же так тщательно выбирал емкость под каждое. Придумывал форму, заливал формалином. Расставлял красиво на открытой полке, словно собирал особенный узор.
– Ты не понимаешь. – Он пожал плечами и отпустил ее, поморщившись от очередного крика. – Мы вырезаем им сердца, потому что именно они держат их грех в теле. Если бы все мои пациенты просто умерли, в этом бы не было никакого смысла. Сердце – их цепи и кандалы.
– Ты просто чокнутый ублюдок, – всхлипнула девушка: – Вы с сынком просто сумасшедшие убийцы! Не больше!
Он все же влепил ей пощечину. Пожалел об этом в ту же секунду, но червь внутри уже ликовал, накормленный вспышкой бесконтрольной ненависти.
– Мы Врачеватели, а не убийцы… – прошептал, пытаясь унять бурю в груди.
– И как же вы, Врачеватели «лечили»? – Влада снова пыталась взять себя в руки и язвить: – По очереди? Ты по нечетным числам, а сынишка по четным?
Смелая.
Ну до чего же смелая.
– Нет, – он развернулся к ней спиной и с наслаждением чувствовал прожигающую спину яростный взгляд. – Глеб только учился. Я планировал, чтобы он провел пятую Жатву сам, но изменились обстоятельства. Тот курьер, которого вы нашли на берегу, помнишь? Это первый пациент моего сына.
– А что было до этого?
– До этого он наблюдал, учился, готовился… Искал их для меня…
Руки подрагивали, когда он вскрывал новую ампулу и упаковку с чистым шприцем. Он не любил эту свою слабость, но пытался мириться с ней.
Влада больше ничего не сказала. Молча наблюдала, как он подходит к ней, и смело глотала беззвучные слезы ужаса.
А потом, когда он оказался всего в двух шагах, плюнула ему в лицо.
– Ты сгниешь в тюрьме. – прошептала она, закрывая глаза: – Твой ад начнется прямо здесь, я обещаю.
– Не давай пустых обещаний, девочка, – ласково улыбнулся он, вытирая лицо сухой ладонью. – Обещания надо исполнять, а не бросаться ими.
Наверное, она не хотела показывать своего страха, но Врачеватель оказался рядом слишком неожиданно. Под очередной пронзительный крик, в плечо вошла тонкая игла.
Влада замолчала и замерла, когда шприц улетел на пол. А всего через мгновение кровь стала горячей. Мышцы начали судорожно сокращаться, и боль затуманила разум.
– Будь ты проклят. – это были ее последние слова.
45
Дамира колотило. Обычно капитан умел контролировать эмоции, но сейчас они взяли верх и трясли напряженные мышцы. И ни одна сигарета так и не смогла унять эту дрожь.
Миронов крепко держался за руль. Он разогнал машину до запрещенной скорости и нарушил при этом все правила дорожного движения. Полчаса. Всего полчаса назад Миронов проснулся после ночной пьянки. Встал, с трудом добрался до ванной, простоял под холодным душем, вышел, махом осушил последнюю бутылку воды и только потом прослушал почту.
Никогда прежде он не трезвел так быстро. Из головы мгновенно исчез липкий туман, а мир вокруг стал четче и ярче. Даже слух обострился из-за резкого выплеска адреналина. Не понимая, что творит, он бросился из квартиры, забыв одеть футболку. Едва не слетел с лестницы, пока спускался на этаж, но наткнулся лишь на приоткрытую дверь.
Опоздал.
Холодный ужас обездвиживал. Пришлось ударить по стене, чтобы почувствовать боль и хоть немного прийти в себя. Он пытался рассуждать здраво. Даже зашел в пустую квартиру напарницы, в надежде что-то там найти, но потерпел неудачу. Он позвонил дежурному, узнал, что вызова на их адрес вчера не было, и едва не завыл от отчаяния.
Пока переодевался и спускался вниз, все пытался зацепиться за идею, куда Врачеватель мог увести девушку, но мысли ускользали сквозь пальцы. В голове царила пустота.
И оставался лишь один выход. Только один человек мог ему помочь.
Завизжали тормоза. Машина едва не протаранила крыльцо полицейского участка, вспугнув стаю жирных голубей. Дамир вылетел на улицу и бросился внутрь, не захлопнув дверь. Он проигнорировал вопросы дежурных, молча прошел пост и стянул со стола ключи.
– За мной не ходить, – приказал испуганному пареньку на входе.
Тот послушно кивнул.
Во временной камере Глеб сидел один. Безобидно свернулся калачиком в углу и мирно спал, вздрагивая от холода. Словно ребенок.
Дамира накрыла ярость. И страх. Холодные стены и прутья ржавой решетки напомнили ему самую страшную ночь в его жизни.
И она грозилась вот-вот повториться вновь.
Едва не сломав ключ, Дамир ворвался в камеру. Двумя большими шагами преодолел небольшое пространство и схватил спящего друга за шею. Вмял в стену и вынудил подняться на ноги.
Глеб проснулся. Распахнул глаза и закашлялся. А потом отлетел назад, на нары, когда кулак со всей силой, на которою капитан был способен, врезался ему в скулу.
– Где они?! – зарычал капитан, снова хватая потерявшего ориентацию Тюрина за шкирку: – Говори!
Глеб выглядел нелепо. Еще не проснувшийся, с оленьим взглядом больших темных глаз, и измазанной в крови из разбитого носа щекой.
– Где?! – Миронов с силой встряхнул парня.
Тот, наконец, понял, в чем дело. Потерянно моргнул, а затем задумчиво протянул:
– Ты все-таки потерял. – усмешка скривила тонкие губы: – Я так и знал, что пойдешь жалеть себя и потеряешь её. Я знал…
Еще один удар. Потом еще.
Глеб кашлял и плевал кровь на пол. Затем улетел туда же сам. Дамир больше не поднимал его, вжал колено в худую грудь и рукой стиснул подбородок. Пальцы скользили по мокрой от крови коже, но захват Дамира все равно поражал силой. Казалось, еще немного, и он раздавит Тюрину челюсть.
– Я спрашиваю – где?!
– Ищи, – выплюнул Глеб: – Ищи, или опоздаешь. Как опоздал к…
Он не закончил говорить. Очередной удар и голова Тюрина врезалась в бетонный пол. Парень застонал от гулкой боли и сквозь этот же стон засмеялся. Больным, сумасшедшим смехом.
– Знаешь, – прохрипел он: – Я думаю, Владе подойдет больничная пижама. Она же у нас красивая, правда? И смелая. Бесстрашная…
От захлестнувшей ярости Дамир перестал видеть что-либо перед собой. Еще несколько ударов, после которых лицо бывшего друга превратилось в сплошной кровоподтек.