Ему должно было быть очень больно. Но он смеялся. Смеялся сквозь слезы боли.
– А ты слабак, – каждым словом Тюрин подбрасывал в пылающий костер Дамира все больше дров: – Никого спасти не можешь. Они все тебя любили, и ты всех потерял. Родители, Костя, и даже Влада. Какой же из тебя…
Очередной удар, и Глеб потерял сознание. Его тело кулем повисло в напряженных руках Дамира, а голова запрокинулась назад.
Миронов тяжело дышал. Бывший друг в его руках напоминал сломанную куклу. А он сам себе напоминал спятившего зверя.
Владе не понравится…
Плевать. А ему не понравится, если он похоронит последнего близкого человека. Пусть лучше будет злиться, но рядом с ним, живая.
Он отбросил от себя Глеба и встал на подрагивающие ноги. Сипло выдохнул. Потер разбитые костяшки и двинулся к выходу. Коллеги, сбежавшиеся на шум, расступились с его пути. Никто ничего не говорил. То ли боялись, то ли понимали.
Пока шел по коридору, набирал номер Громова. Стараясь успокоиться, кратко рассказал обо всем. Попросил подключить все возможные силы. Вернулся в кабинет. Зашел всего на секунду и, зарычав, вышел, не в силах смотреть на два пустых рабочих стола.
В голове билась лишь одна мысль – успеть. Успеть, и не потерять еще и ее.
Он не может себе это позволить. Тогда закончится все. Ему больше не за чем будет жить. Ему не за что будет даже умирать.
Звонок телефона вырвал его из оцепенения. Незнакомый номер заставил сердце биться в безумной ярости. Он уже знал, кто звонит, хотя еще не услышал сухого усмехающегося голоса.
***
Дамир снова нарушал все правила. Машину заносило на поворотах, и только чудо спасало Миронова от лобового столкновения с углами притихших к выходным домов. Капитан изо всех сил старался сосредоточиться на дороге и не думать о том, кто сидит позади. Но выходило плохо. Тихий, довольный смех сводил его с ума. Зубы скрипели, и каждый нерв казался натянутым до предела.
– Заткнись, – прорычал он, когда сил уже совсем не осталось: – Заткнись!
Глеб наклонил гудящую голову. Он с упоением, прямо по примеру своего отца, наслаждался отчаянием и болью. Наблюдал и подмечал каждое движение водителя, каждый нервный тик.
– Будь внимательнее, – разбитые губы болели. Слова получались шепелявыми из-за прикушенного и раздутого языка, но он продолжал говорить: – Ты же не хочешь разбиться, так и не доехав до нее, верно?
Капитан сжал руль сильнее. Пробирающее до костей хихиканье не прекращалось. Если бы он мог, то закрыл бы на мгновение глаза, чтобы успокоиться, но он не мог. Глеб прав – ему нельзя погибнуть.
Но и выдерживать эту пытку сил больше не было. Дамир резко надавил на тормоз. Ремень безопасности позабытый болтался рядом, поэтому руль впился в грудь, а в спинку его сидения впечатался носом Глеб. Когда машина окончательно остановилась, Миронов перевел дыхание и вытащил из бардачка пистолет. Развернулся и приставил его ко лбу бывшего друга.
– Я сказал, заткнись, сволочь.
Глеб прищурился.
– Или что? – больная улыбка исказила его лицо. – Ты не посмеешь меня убить. Забыл, что я – твой единственный дру…
Выстрел оглушил обоих. Дамир поморщился и потер ухо, а Глеб взвыл и вцепился обеими ладонями в простреленное бедро. Сиденье мгновенно пропиталось кровью, а её сладковатый запах наполнил спертый воздух в машине.
– Я обещал привезти тебя в обмен на Владу, – Дамир перегнулся через кресло и надавил дулом пистолета на свежую рану, вызвав новый мучительный крик: – Но никто не гарантировал, что ты доберешься целым. Так что закрой рот. Или я что-нибудь тебе отстрелю.
Он отвернулся. Снова вцепился в руль. Машина сорвалась с места.
Глеб молчал, а Дамир пользовался тишиной и напряженно думал. Сырой план не внушал надежды. Чтобы все получилось, ему было необходимо хотя бы немного удачи.
Но удача редко улыбалась ему. Он надеялся, что она улыбнется хотя бы Владе. Девушка этого заслуживала.
До места они добрались примерно через полчаса. Рассматривая заброшенную стройку, скрытую от узкой дороги высокой крапивой и огромными лопухами, Дамир усмехнулся.
– До чего же банально… – протянул презрительно и сжал зубы.
Затем вышел. Обошел машину и загляну в салон через заднюю дверь. Не давая опомниться тихо подвывающему от боли Глебу, он схватил его руку, вывернул и пристегнул наручниками к двери. Тюрин вывернулся немыслимым углом и мучительно застонал.
– Посиди пока, – Дамир с силой захлопнул дверь и оглянулся.
Куда более внимательным взглядом окинул здание, прикрыл на мгновение глаза, сжал кулаки и направился внутрь.
46
Беспомощность Владу раздражала даже больше, чем пугала. Врачеватель вколол ей что-то, и теперь девушка не могла шевелиться, но при этом оставалась в сознании. Тело словно наполнилось водой и разбухло, а чувствительность полностью пропала. Исаева могла только изредка моргать, чтобы защищать глаза от бетонной пыли и сухого воздуха.
В этом находились и свои плюсы – девушка не представляла, как бы сейчас болели вывернутые руки, на которых она провисела несколько часов подряд. А еще она не понимала, почему Ладышев медлит. Почему не душит её, не торопится убивать и не боится, что его выследит полиция. Он разложил металлический столик и развернул медицинские инструменты, но Исаева чувствовала, что он лишь пугает её. Врачеватель выжидал.
Влада понимала это, но никак не могла догадаться, что именно не давало убийце расправиться с ней. В конце концов, Ладышев начал нервничать и просто ушел. Недалеко, конечно, Влада слышала его тихие шаги за бетонной стеной. Иногда, когда девушка забывалась в бреду, ей даже казалось, что он бросил ее, и шуршащие звуки только мерещатся уплывающему сознанию. Но потом она заставляла себя проснуться, открывала глаза и понимала – это странная медленная пытка все еще тянется.
Из очередного полусна ее вырвал топот. Кто-то бежал по пустому коридору, не сильно заботясь о том, чтобы остаться незамеченным.
Влада уже дошла до той стадии мучений, когда мысленно молила явиться кого угодно. Пусть хоть сам Врачеватель приходит и завершает начатое дело, лишь бы не болтаться вот так под потолком бездушным мешком и не чувствовать себя в собственном теле, словно в клетке.
Но это был не Врачеватель.
Влада не смогла даже вздрогнуть, когда от двери донесся облегченный выдох. Еще мгновение и кто-то оказался за ее спиной и начал говорить голосом Дамира.
Девушка и не подозревала, что ее разум настолько погряз в плотном тумане, что теперь с трудом удается различить реальность и сон. Она слышала слова, но никак не могла разобрать их, словно напарник говорил на другом языке. Одной рукой он крепко удерживая девушку за талию, он приподнял ее, чтобы веревки не натягивались под тяжестью тела, и узел развязывался легче.
Влада скосила глаза. И не поверила им.
Это и правда был Дамир. Но какой-то чужой. Ненастоящий. Словно сотканный из воздуха и оттого полупрозрачный.
Чертов Врачеватель. Она сходит с ума, что он ей вколол?
Ненастоящий Дамир не мог справиться с веревками. Те так туго врезались в кожу, что стесали запястья до мяса, а узлы под тяжестью, затянулись намертво.
Капитан зарычал. Все так же придерживая девушку за талию, он потянулся и схватил со столика хирургическую пилу. Несколько сильных движений, и веревка лопнула.
Влада тяжело повалилась вниз. Дамир отбросил инструмент и удержал напарницу. Оглянулся, с силой пнул ногой тележку, чтобы освободить место на полу, и только потом осторожно положил Владу на пол.
– Влада, – его голос доносился до ней сквозь звенящий шум в ушах: – Влада! Ты слышишь меня? Очнись!
Миронов ударил девушку по щеке, но та даже не почувствовала. Только увидела, как он замахивается еще раз, но опускает ладонь, замечая рассеянный взгляд.
Не будь у Влады парализовано все тело, она наверняка бы задрожала от ужаса. Вид перепуганного Дамира будоражил ее сильнее, чем проповеди Врачевателя. Девушка хотела закричать, что она слышит его, что она в сознании и все понимает, но получилось только простонать что-то невнятное.