Альден понимал, что они ушли и бесполезно ждать: они не вернутся
— понимал и все же не хотел это принять. Бледный, он упрямо стоял на месте, все еще на что-то надеясь.
Но даже упрямство иссякло. Альден медленно повернулся и вышел из клетки.
Его не было слишком долго.
Увидев на полу фиал, Альден нагнулся, чтобы поднять его. Теперь он вспомнил, что пил из него в тот день (сколько же прошло времени?), когда вернулся обратно в комнату после долгих часов в клетке.
Они материализовали фиал для Альдена и велели ему выпить содержимое, и он вспомнил горький вкус, оставшийся во рту.
Китти и Эрик стояли на пороге, глядя на него, и он оторвался от фиала и посмотрел на них.
— Альден, — спросила Китти, — что с тобой произошло?
Он покачал головой.
— Все нормально. Ничего не произошло. Их просто там нет, вот и все.
— Нет, произошло, — сказала она. — Ты выглядишь моложе лет на двадцать.
Фиал выпал у него из пальцев. Альден поднес руки к глазам и в ярком свете лампы увидел, что на коже нет морщинок. Это были сильные и крепкие руки. Молодые руки.
— Твое лицо, — сказала Китти. — Оно разгладилось. «Гусиные лапки» пропали.
Он потер челюсть ладонью, и ему показалось, что кость стала менее выраженной, что поверх нее наросла новая плоть.
— Лихорадка, — проговорил он. — Это все она — лихорадка.
Теперь он смутно припоминал. Вернее, не то чтобы припоминал — пожалуй, он никогда и не знал. И только сейчас понял. Так всегда получалось. Как будто он не узнавал что-то новое, а вспоминал его. Они вкладывали знание в его разум и оставляли там, а оно распускалось и медленно прорастало внутри.
Теперь он знал.
Клетка была не учителем, а устройством, при помощи которого они изучали человека, исследовали строение его тела, обмен веществ и все остальное.
А потом, узнав все, что требовалось, они выписали рецепт и дали ему.
Тогда, на ферме, робот назвал его молодым человеком. Но он не придал этому значения. «Молодой человек»… Но у него было слишком много других забот, чтобы обратить внимание на эти два слова.
И все же робот ошибся.
Он был не просто молод — молод не в силу молодости, но из-за того, что внутри сидел неведомый инопланетный вирус — или что там они ему дали? — который привел тело в порядок, снова наладил его и дал ему возможность заменить старые, разрушающиеся ткани новыми.
Врачеватели вселенной, подумал он, вот кто они такие. Их задача состояла в том, чтобы подлатать и обновить протоплазменную механику, которая ветшала и ржавела.
— Лихорадка? — спросил Эрик.
— Да, — ответил Альден. — И благодарение Богу, она заразна. Вы оба подхватили ее от меня.
Он внимательно пригляделся к ним, но пока еще не было заметно никаких следов действия вируса, хотя Эрик, похоже, уже начал изменяться. А Китти… Когда вирус сделает свое дело, до чего же прекрасной она станет! Да, именно прекрасной, потому что даже сейчас, несмотря на возраст, она все еще оставалась красивой.
Все обитатели Ивовой Излучины тоже контактировали с ним, как и те, что были приговорены к Промежутку, как и судья, чье величественное лицо маячило в вышине. Очень скоро лихорадка, а вместе с ней и животворящая молодость охватят весь мир.
— Нам нельзя здесь оставаться, — повторил Эрик. — Скоро придут медики.
Альден покачал головой.
— Нет нужды бежать, — сказал он. — Теперь они ничего нам не сделают.
Ибо власти медиков пришел конец. Больше не было необходимости в медиках, в местных лигах, в оздоровительных программах.
Разумеется, это случится не сразу, людям нужно время, чтобы осознать произошедшее. Но настанет день, когда они заметят перемены, и тогда медиков можно будет сдать в утиль или приставить к другой работе.
Он чувствовал себя сильным как никогда. Достаточно сильным, чтобы, если в том возникнет нужда, пешком вернуться обратно в Промежуток.
— Без тебя мы ни за что бы не выбрались, — с чувством проговорила Китти. — Твое безрассудство придало нам решимости.
— Пожалуйста, постарайся не забыть об этом, — улыбнулся Альден, — когда через несколько дней снова станешь молодой.