Вроде бы эта суета с покупками, переодеванием и снятием налички ничего особого из себя не представляла, но простые действия всегда успокаивают. Сел в такси и назвал адрес. Сорок минут с учетом утренних пробок, это еще быстро.
Сердце, несмотря на все попытки Сеты успокоить парня, колотилось как сумасшедшее. Вошел во двор и застыл — в маленьком садике у дома на скамейке сидела Катеринка. Держала в правой руке сотовый, что-то смотрела на нем. А вот левая… покачивала детскую коляску. Стоял и пялился, не мог глаз оторвать. Добрался все-таки…
То ли ребенок все никак не хотел засыпать, то ли в телефон смотреть надоело, но девушка сунула сотовый в карман блузки, заботливо поправила что-то в коляске, осмотрелась вокруг и увидела парня, глядевшего на нее и не замечавшего ничего другого вокруг. Высокий, сильный, а на нее смотрит преданным взглядом ребенка. Такой взгляд был только у… И лицо имеет те самые черты. Но главное глаза! Это были именно его глаза. Неуверенно встала, медленно покатила коляску навстречу. Не может быть! Непроизвольно ускорила шаг, пристально вглядываясь. Может! Слезы сами потекли ручьем. Уткнулась в грудь и стал гладить по щеке, приговаривая «Все-таки вернулся. Вылечился Костюшка и вернулся». Чуть опомнилась, пригнула и стала покрывать его лицо мелкими частыми поцелуями. Костик стоял и глупо улыбался. Пришел в себя, когда она вдруг вытащила ребенка из коляски и протянула: — Держи, твой…
— Что?!! — непроизвольно перебил, принимая на руки.
— Твой брат. Тоже Костик, — сказала, продолжая реветь и улыбаться.
— Дела, — протянул через полчаса, укачивая накормленного манной кашей ребенка.
Всего-то полтора года дома не был, а столько всего случилось. Катенька то плакала, то улыбалась. И рассказывала. Отчим ее уже через месяц после пропажи Костика уговорил каким-то образом мать на еще одного ребенка. Соответственно с точно таким же оплодотворением. А сам этот идиот — ну не любила Катюшка профессора. Скорее ненавидела — зимой не справился с управлением, вылетел на встречку и угодил в автобус. Похоронили через четыре дня в закрытом гробу. Мать прямо с кладбища отвезли в ближайший роддом — преждевременно ребенок на белый свет появиться пожелал. Были там какие-то проблемы с дыханием, но врачи боролись за жизнь малыша, не показывая отчаяния. Оставалось надеяться на лучшее. А вот за мамой не уследили — сильное кровотечение. В этот раз на кладбище ни Катерина, ни Маришка не поехали — обряженные в одноразовые халаты, бахилы и специальные шапочки не отходили от маленького братика. Через неделю младенец уже уверенно дышал сам, даже без специальной кислородной камеры. Не сговариваясь, решили назвать ребенка в честь пропавшего старшего брата. Катеринка из универа уволилась — нанимать кого-либо сидеть с Костиком не пожелала. Тем более что был доступ к одному из номерных счетов брата.
— Ну а ты то как? Взял и вдруг вылечился. Глазам своим не верю! Фантастика какая-то. И почему пропал? Ну хоть какую-то весточку мог подать? Ладно, я, Маришка вся обревелась.
— Точно фантастика, — не стал спорить, укладывая ребенка в кроватке. — Пропал? Все расскажу. Когда младшенькая придет?
Бросила взгляд на часы. — Скоро.
— Позвони, предупреди.
Кивнула, достала сотовый.
Все равно довольного визга было много. Очень много. Чуть успокоилась, услышав требовательный крик разбуженного ребенка. Все бросила, метнулась в ванную вымыть руки и примчалась к маленькому Костику. На ее руках мгновенно затих, а через минуту уже улыбался.
Более-менее успокоились только после обеда. Уложили ребенка, и девчонки как с ножом к горлу пристали, требуя объяснений. Вначале просто не могли поверить, потом слушали как сказку.
— Нейросеть джоре, живущая в твоих мозгах? — в очередной раз неверяще хмыкнула Катеринка.
Старенький Sony KD LED включился сам.
— Завтра сама проверишь, — заявила с улыбкой Сета, привычно расположившаяся в кресле.
— Ты джоре? — взвизгнула Маришка, увидев на экране очень красивую девушку с еле заметными отличиями во внешности, одетую в черное вечернее платье. Да и отличия-то были меньше, чем скажем у типичного француза от скандинава.
— Нет. Джоре это ты. А я нейросеть, развившаяся до полноценной личности.