— Кто ты такой? — спросил Беда. Хотя, пожалуй, глупо спрашивать, кто это такой у незнакомца во сне. Есть ощущение, что этот сон он уже видел, но во сне так бывает часто. Всего лишь бредовый сон, следствие того, что бывает когда к блюду из стресса, психологических барьёров, горя и снотворного добавляется пол-литра водки, которую Виктор выпил после полуночи.
— Кто я такой? — незнакомец ухмыльнулся. — Может быть, я твоя совесть, которую ты пытаешься залить спиртным и из-за которой думаешь о дозе яда или о выстреле в голову. Может быть, я душа твоего сына, что жаждет мести. Может, я одна из твоих жертв. А, может, всё объясняется просто — я Господь Бог и призываю тебя свершить мою божественную волю. Я есть Бог отца твоего и так далее, и так далее, и тому подобное…
Он засмеялся. Лица всё ещё не видно, лишь силуэт.
— Но я многое о тебе знаю, Виктор Райвенгов по прозвищу Беда. Или, может быть, Виктор Воронов? У тебя серьёзное досье. Военные преступления на Гермес-два и Гермес-три, в составе контракторов компании Эриан Секьюрити Тим. А потом работа на Корпорацию, — человек выделил это особой интонацией. — Один из самых разыскиваемых преступников и террористов не только в рукаве Ориона, но и на территории Турсулунских Кланов. Но это не всё. Ключевой участник проекта Элизиум, командир боевой группы Танатос. Послужной список впечатляет. И неужели такой человек, как ты, позволит убийцам своего сына дышать? Даже ментальный блок не сможет подавить твоё желание мести.
— Кто ты? — спросил Беда.
— Неважно. Я тот, кто приходит к тебе во снах, сосредоточься на этом. Знаешь, твой сын ведь действительно был добрым и неконфликтным. В наше паршивое время это должно ценится, но увы, парнишка даже не получил похороны. Сожгли, как мусор, без права на память. И это в восемнадцать лет. Ты и сам был молодым. Да более того, даже я был молодым, хотя в это тяжело поверить. Ведь я старше, чем звёзды, — человек усмехнулся. — В молодости люди смотрят на мир незамутнёнными глазами, они острее чувствуют несправедливость и пытаются с ней бороться. Но потом приходит цинизм, да и банальная лень. Ты вот даже не знаешь, что происходит в Карине, тебе плевать, как и большинству живущих в Империи людей.
— Да что ты, мать твою, несёшь?
— Твой сын был другим и он, в отличие от тебя, хорошо видел, что этот мир несправедлив, но пока он с этим не смирился. И ты сам знаешь, что твой парень не способен причинять зло. Его обманули. Такие же негодяи, как ты и я, циничные, мерзкие, стремящиеся добиться своей цели любой ценой. Такие, как мы с тобой, легко можем обмануть наивного человека. Ты сам представляешь его террористом, который способен убить невиновного? Нет, он никогда бы не стал таким, как ты.
— Тут ты прав, — Виктор всматривался в скрытое сумраком лицо Приходящего во снах, но там по-прежнему не проглядывали никакие черты. — Его обманули.
— Так и есть. Я пришёл неслучайно, мне нужны твои услуги. Я давно повержен, но мне нужна месть, а ты тот человек, что может её дать. Даже сейчас, постаревший, ты всё ещё опасен. Я оплачу твои услуги сполна и даже готов дать тебе аванс. Зависит только от тебя, сможешь ли ты пойти по своему старому пути. Или проснёшься и покончишь с собой, как трус, зная, что твой родной сын превратился в пепел? Или сопьёшься. А ведь я знаю, как ты жил. Вся твоя жизнь в последние годы — это ожидание, когда тебе позвонит Ник или приедет в гости. Жизнь от звонка телефона до звонка в дверь, — Приходящий хмыкнул. — Но у тебя была другая жизнь, в которой было больше смысла. Жить, уничтожая свои цели.
— Если я убью их, это не вернёт его.
— И ты готов их простить? — спросил незнакомец без намёка на смех.
— Нет.
— Так я и думал. Я дам тебе аванс, чтобы проверить, на что ты ещё способен. И тогда мы оба уничтожим наших врагов. Ты готов?
— Скажи мне имя.
— Твоя цель — Хавьер Деметрес.
— Мне оно ничего не говорит.
— И не должно, — Приходящий развёл руками. — Но, в конце концов, у тебя же есть аналитик. На этом мы прощаемся и ты меня не увидишь, пока тот человек жив.
Он похлопал в ладоши, и Виктор открыл глаза. Голова раскалывалась от боли, но имя всё ещё висело в памяти. Странный сон, не походивший на сон. Что это было?