Словно дремавший долгое время вулкан, на трассе федерального значения вспыхнула скоротечная «горячая точка».
Вторая машина, в которой находился и друг Вольского, не стала прорываться в Москву, а повернула назад. Но уйти парням не дали, расстреляв и их. Хоронили ребят по-тихому, без положенных воинских почестей, словно предателей. Один только выжил, чтобы пройти через долгие разбирательства: прокуроры, следователи, холодные камеры, суды офицерской чести… И никакие ссылки на прозвучавший по радио призыв известного политика не смогли облегчить участь выполнявших свой долг офицеров. По понятиям – страна их кинула.
Порой трудно разобраться: кто герой, а кто предатель. И не многим хочется. Виновными оказались стрелочники, понявшие призыв правителей слишком буквально.
Но застарелая обида жгла Вольского всю последующую жизнь, то забрасывая в горячие точки, то, как кита, выбрасывая на берег криминала…
– Вы склонны к философии, – вполне дружелюбно улыбнулся Ашраф. – Хотя на самом деле двадцать миллионов – не такие большие деньги, как думается. – Доводы русского его убедили. – Операция будет носить название «Ажаза-е-улла» – «Кара Аллаха» или «Божье наказание». О ее сути будут знать лишь несколько человек на земле.
– Они входят в это число?
Вольский кивнул на запертую дверь, за которой прятался Зураб с охранниками. Ашраф понял его беспокойство.
– В деталях – нет! Но в пределах собственного воображения и информированности они могут гадать о причинах нашего интереса к шахте. Вы можете сказать им, например, что хотите украсть ядерную боеголовку. Им этого будет достаточно, – сказал Ашраф. – Московский джамаат будет охранять вас и при необходимости помогать.
– Охранять или следить? – уточнил Вольский и, вдруг повернув голову, заметил в углу прикрытый вещами, нацеленный на него объектив видеокамеры. Ее выдала слабо светящаяся красная точка. Камера «брала» все помещение, и Вольский предположил, что съемка производится дляотчета перед САМИМ. Так и было. Позже ОН несколько раз просмотрит запись и не найдет в поведении русского «чего настораживающего.
– Не надо усложнять, – усмехнулся Ашраф, перехватив лаконичный взгляд. – Мы вам доверяем. Зураб сможет оказать вам различную помощь: все, что понадобится. Поскольку мы по одну линию фронта, я приоткрою вам еще ну тайну. На юго-западе Москвы есть магазин, арендованный турками. На самом деле – это молельня и место встреч ваххабитов московской группы. Таких «магазинов» – целая сеть, и не только в Москве, но и по стране. А могут они – многое. Если называть вещи своими именами – подполье. Наши «казачки» окапываются на территории противника и, когда пробьет час «X», выступят мощнейшей пятой колонной, способной повлиять на существующий строй или наладить партизанскую войну. Вот тогда и наступит всемирный халифат. В Анкаре пришло к «наше» правительство, поддерживающее истинный ислам. «Кавказский чеченский комитет» в Стамбуле ежемесячно передает полевым командирам по семьсот тысяч долларов, а «Чеченский комитет» в Анкаре – около девятисот тысяч долларов в год. Когда Басаев лечил в Турции раны, он благодарил турецкий народ за помощь и поддержку. Но народ тут ни при чем. Удугов тоже любит отдыхать на Турецком побережье Черноморья, потому что оттуда легко дозвониться в Чечню. В Турции проживает двадцать пять тысяч чеченцев и семь миллионов выходцев с Кавказа, то есть десять процентов населения страны.
– К чему мне это знать? – осведомился Вольский. – Если у вас такая сила – зачем вы связались со мной?
– К «Каре Аллаха» это не имеет отношения. Речь о другом. Грядет большой передел мира, и важно сейчас определиться с предпочтениями, – словно сам с собой говорил Ашраф. – Героев у нас уважают – предателей уничтожают.
Наступила мхатовская пауза, направленная, очевидно, на осознание русским важности его земной миссии.
– Вы не передумаете? – спросил Ашраф, наблюдая за «партнером». Он погрузил взгляд на самое дно его глаз, и, если б в них наметился хоть намек на нечестность, Ашраф бы его заметил. – Через месяц со дня зачисления денег на счет вы должны представить подробнейший проект плана операции.
– У меня другое и единственное предложение! – обрезал Вольский. – Отказаться от детализированного плана до начала его практической реализации. По «спутнику»[12] всего не скажешь, а вы пришлете представителя, которому я смогу показать ход и детали подготовки. Единственное условие: это должен быть надежный человек, которому вы всецело доверяете.
– Разумно, – согласились арабы.
– И со сроками…
– Вы хотите сказать, что не успеете к ноябрю? – перебил Ашраф…
– Почему не успеем? Я хочу сказать, что нет смысла ждать до осени, когда для спецслужб не будет большой разницы: сентябрь это или ноябрь – оба этих месяца будут у них под подозрением. Не вижу смысла ждать до осени, если вы задумали перетряхнуть весь мир! – усмехнулся Вольский. – То, что мы готовим, – не выстрел из-за угла и не взрыв «Макдоналдса». Ракета должна стартовать сразу же по готовности: любое промедление – огромный риск срыва. А вы заранее продумайте заявление для Аль-Джазиры. Кроме того, мне придется продумать и собственный отход по окончании акции. Вы же понимаете, что оставаться в Москве будет несколько жарковато – американские системы слежения за запусками баллистических ракет и разведывательные спутники быстро вычислят опасность, и центральный компьютер на автомате даст команду на нанесение ответного удара. А представляете, какая «белая горячка» начнется у ФСБ!
– Я не возражаю и попытаюсь убедить в этом свое руководство, – согласился Ашраф. – В любых непредвиденных случаях связывайтесь со мной, не дожидаясь обострения.
– «Грозные ветры, зародившиеся на Севере, принесут густой туман и плотные облака пыли, которые забьют людям рты и глаза так, что, объятые жутким страхом, они прекратят свою кровавую резню…» – вдруг заговорил Вольский, приняв отрешенный вид. Пожалуй, он был похож на чревовещателя или оккультиста.
Ашраф застыл в молчаливом изумлении, а Насер даже подумал, что у русского начался приступ шизофрении.
– Что это? – наконец спросил Ашраф, дослушав белый стих до конца. Русский улыбнулся, и стало понятно, что он не собирался сходить с ума.
– Пророчество монахини Хильдегарды, жившей в Германии в XII веке, дает нам все шансы на успех! – пояснил Андрей. – Так Рейнской Сивилле виделся ядерный взрыв в современной Америке. Вероятно, это будет дело наших рук!
В глазах наемника вспыхнул дьявольский свет.
– Приятно иметь дело с образованными людьми, – любезно улыбнулся Ашраф. Подведенная Вольским «магическая» база вселила еще большую веру в успех.
После того, как задали все вопросы и исчерпали ответы, контракт скрепили рукопожатием, равносильным личной подписи под документом. Пути назад уже не было, потому что, кроме слов и взаимных улыбок, договор скреплен кровью Хамида и Азамата, а это гораздо серьезнее простого росчерка пера.
Точно в установленные сроки деньги арабов упали на указанные счета. Убедившись в этом, Вольский позвонил Обухову и возгласил:
– Поздравляю, братуха! Копейка в ящичек упала!
– Правда, что ли?! – переспросил то. – Не гонишь?!
– Все окейно, сказал же! Теперь – понесется душа по кочкам!… – ликовал главарь.
– Значит, поперло! А я до последнего сомневался, что арабы нас выберут и тем более бабки сбросят! – честно признался Обухов.
Через полтора часа компаньоны встретились на площади Индиры Ганди у Ломоносовского проспекта. Бросив машины у гостиницы «Университетская», сподвижники мирового террора отправились на пешую прогулку по славным историческим местам. На их языке это называлось разведвылазка, а по-военному – рекогносцировка, к которой Вольский готовился со всей основательностью.
Перед походом он тщательно прошерстил Интернет, обращая внимание на все – от генерального плана застройки района до заметок желтой прессы о подземных коммуникациях. Особенно порадовал новоявленного террориста майский номер газеты «Версия». Дотошные журналисты умудрились раздобыть карту Москвы с объектами ФСБ. Теперь, чтобы определить точное местоположение «Поляны-6», как называли объект погибшие чекисты (так он значился и в совсекретных документах КГБ, большую часть из которых спешно уничтожили в начале девяностых), Вольскому не пришлось прикладывать усилия Штирлица или агента 007. На деле все оказалось проще. Два одинаковых куска карты города с неровными кружочками и пятнами крови на обороте были соотнесены с картой журналистов и спроецированы на реальную местность.