Дорогу преградил Аслан. Вход в подземелье чеченцы охраняли по очереди. Вчера стоял Нияз, сегодня – очередь Аслана. Наверху – чоповцы. Постороннему на стройку не проникнуть, но на случай прихода проверяющих документы (и деньги) были в полном порядке, а железная дверца постоянно закрывалась.
Увидев боевика, Вольский вспомнил Шлепика. И то, что братва ищет кавказцев. Почему они тут?
– Как дела? – поинтересовался Вольский.
– Бэз проблэм! – отрапортовал Аслан. Безразличные черные глаза отсвечивали свет электрической лампы.
– К пушкам патроны нашли? – спросил главарь.
– Конэчно! – скупо улыбнулся боевик: «неверный» – ему не друг, и отчитываться перед ним он не обязан. Помогать – да, а отчитываться – ни в коем случае.
Железная дверь открылась. Вольский оказался в длиннющем коридоре с гирляндой тающих в глубине фонарей. Уникальное сооружение не было похоже на тюремный подкоп или заброшенную каменоломню. Это был настоящий тоннель в полный рост, с ровным бетонным полом, стенами и укрепленным стальными балками сводом. Вольский любил надежность и основательность. Так капитально делали специально – кто знает, какое оборудование может потребоваться в ракетной шахте, а попробуй потаскай его по земляному полу, в крысиной норе!
Террористы шли по тоннелю.
– Как это нет трубы? Такого не бывает! – не мог поверить Вольский. – Маркшейдер ошибся с прокладкой курса!
– Мы несколько раз лазером проверяли, – сообщил Обухов. – И расчеты проверяли. Вышли точно в заданное место – под «грибок»! И по дальномеру, и по рулетке: сантиметр в сантиметр! И по локатору!
В конце рукотворной пещеры Вольский заметил вбитый колышек – контрольную метку. Не верить расчетам спецов не было оснований.
Главарь поднялся на поверхность, припал к окуляру специального прицела, синхронизированного с лазером под землей, – на оборудование Вольский не скупился. Прицелился… Все точно. Ошибка невозможна. Куда там с такой аппаратурой!
По спине прокатилась волна озноба: долгосрочный план дал трещину, едва начавшись? Но немалые деньги уже потрачены. Их что – просто закопали в землю и списали? Скользкий холод коснулся лопаток и провалился. Арабы очень серьезные люди. Они не поверят и не захотят входить в положение – вот в чем дело!
– Все! Хватит в прятки играть! Сватко или с нами, или… никак! – решительно произнес Вольский, и в этой интонации проявился совсем другой человек: твердый, решительный, хитрый и безжалостный. Кое-кто в Европе знал его под разными псевдонимами, но только Обухов знал настоящее имя. – До шахты мы все равно доберемся с его помощью или с чужой! Если только шахта не блеф! Звони Саше. Скажи, чтобы бросил все и срочно ехал сюда!
Новенькая «Ниссан-Премьера» въехала на отвоеванную у города территорию. Сватко неторопливо вылез из машины и пошел к прорабскому вагончику. Погода баловала. В минуты вынужденного, но оплаченного простоя иностранные рабочие кучковались у стопки бетонных плит, наслаждаясь теплым солнцем и вспоминая родину. Сватко выглядел важным и солидным: сразу видно – начальник, директор! Работяги почтительно расступались. Он заглянул в вагончик, но, не обнаружив там Вольского, отправился вдоль забора.
Шеф нашелся сам.
– Пошли, Сашок, разговор важный есть! – произнес Вольский, увлекая его в подвал. – Проблема возникла, и, похоже, кроме тебя, нам никто не поможет ее решить.
Деловито придерживая сумку, Сватко спустился вниз.
– Проблемы решаются! – усмехнулся он и, поскользнувшись на решетчатой ступеньке, едва не упал. У ленточного транспортера он удивился: – А эта штуковина зачем тут?
– Сейчас все узнаешь! – подмигнул Обухов. – Пойдем, пойдем!
На краю подвала – стальная дверь. В щель между блоками уходят силовые кабели.
– Бойлерная? – догадался прапор. – А чего кабели раскиданы?
Дверца открылась. Мужики шагнули внутрь, оказавшись в кромешной тьме. Будто в преисподнюю попали. Кажется, включи сейчас фонарик, посвети в угол и увидишь как наяву: костерок, закопченный котел со смолой и грешником. А рядом черт стоит, ухмыляется – дровишек в костер подкидывает, варево поварешкой помешивает. В другом углу еще хуже – на раскаленной сковородке шипит чей-то распухший, поджаренный язык. А грешник верещит, как поросенок, извивается. Охрип уже! А палач весь в шерсти, глазки злые, рожки острые. Кочерга в углях шерудит, копоть поднимает! Раскалилась – красная вся!
Жуть!
Громко и гулко, словно выстрел, щелкнул выключатель, сбросив шелуху беспочвенных фантазий.
Сватко остолбенел.
Гнетущая тишина уперлась в уши. Глаза видели, но не хотели верить. Потому что реальность оказалась покруче самых страшных фантазий. Во вспыхнувших нитях электрических ламп взору директора строительной фирмы открылся бесконечный тоннель, похожий на декорации съемочного павильона «Мосфильма». Уж больно нереально смотрелся он, выходивший из фундамента московской стройки.
– Это что? – с вытянувшимся лицом прошептал Сватко. Зрачки бессмысленно пялились на убегающие далеко под землю желтоватые лампочки. – Куда он идет?
Впрочем, Сватко был не так глуп и, рассчитав направление подземного хода, прикинул конечную точку. Он вел к секретному объекту «Поляна-6» с шестой по счету и последней уцелевшей пусковой шахтой. Где-то там, в толще земли, замерла на стапеле мощная баллистическая ракета. И стройка – только прикрытие!
Сзади захлопнулась дверь. Сватко пугливо оглянулся, но там никого не было: Аслан незаметно исчез.
– Короче, так, Сашок! Давай поговорим, как мужики! – внезапно и жестко начал Вольский. – Коротко, ясно и без соплей. Договорились?
Сватко замер, угадывая тему предстоящего разговора.
– Нам известно, где ты работал раньше, поэтому и вышли на тебя. В шахте «Поляны-6» осталась ракета. Так?
Вольский смотрел в упор, словно сканировал содержимое черепной коробки бывшего прапорщика. Тот ясно почувствовал его силу, будто струей из брандспойта в лицо шибанули – не выдержал невидимого напора. Попробуй выдержи!
–.Осталась, – выдохнул Немой, чем снова нарушил данную когда-то подписку о неразглашении и воинскую присягу.
– Мы должны проверить ее состояние, – по-командирски четко поставил задачу Вольский.
Бывший прапор с усилием сглотнул. В горле качнулся колючий комок. Сватко выглядел так, будто с нарисованного акварелью портрета осенний дождь смыл краски. Саша понял, откуда берутся щедрые подарки, падающие с неба и прямо на голову. Причем нужную голову – его. Фирма, хорошая работа, шикарная японская машина, кредит, деньги… Даже длинноногая секретарша Оксанка – тоже из давней мечты. Ничего на свете не делается просто так, и за каждый подарок когда-то придется заплатить.
У Сватко еще оставался шанс все повернуть вспять и не стать предателем, но он не сумел им воспользоваться. Не захотел. Сватко быстро привык к красивой жизни, расставаться с которой уже не хотелось.
– Ладно тебе, Сашок! – миролюбиво ободрил Вольский. Он понял, что Немой – уже его. Осталось чуть-чуть придавить – и все. Из такого дерьма выбраться невозможно, особенно когда одна нога увязла в нем полностью, а другая сама не хочет вылезать. – Чего пугаешься! Все будет о'кей! Обещаю! Ты денег заработаешь, а потом – как сам захочешь! Больше пока рассказать не могу – военная тайна. Если ты с нами – у тебя будет все! Если нет… Есть кассета, которую на всякий случай мы дадим тебе прослушать и… кое-что еще… Впрочем, о грустном не стоит. Ведь ты с нами – не так ли?
Голос Вольского прозвучал как вопль судьбы с небес. Предоставление иллюзорной свободы выбора тонизировало Сватко, а приглашение в некое тайное общество избранных, в которое абы кого не позовут, вдохновило его до внутреннего волнения. В самом деле – чего он теряет? Раньше Саша служил в КГБ, которое тоже являлось тайным орденом и символом власти. Принадлежность к спецслужбе прибавляла значимости самым маленьким и незаметным людям, давая им защиту и покровительство. «Пятнашка» КГБ с последующими переименованиями – спецслужба в спецслужбе – в ней только избранные из избранных. Но так было давно. Теперь ничего этого нет, и прошлые обязательства Сватко посчитал утратившими силу. Теперь он снова получит недостающую почву для самоуважения и самоутверждения, многократно подкрепленную мощными материальными стимулами. Один Орден сменится на другой. Вопрос поставлен предельно четко и откровенно. Двоякое толкование вряд ли возможно. Муки совести, стыд перед бывшими товарищами по службе, внутренний дисбаланс – все это прошло мимо.