Сжимаю плотно губы и кулаки. Смотреть противно. Трусливое дерьмо.
В глазах наливается туман, а из горла вырывается жалобный вой. После чего срываюсь на истеричный смех, запрокидывая голову к потолку.
Меня уже колошматит от накатывающей ярости. Хватаю с тумбочку светодиодный шар и со всего размаха запускаю в зеркало. Треск стекла и серебристые осколки опадают на ковер.
Достаю из тумбочки припрятанную бутылку Чивас Ригал, откручиваю крышку, и, пока телефон снова пару раз подает признаки входящих сообщений, делаю несколько больших глотков.
Чувствую, как внутри растекается тепло, а в голове — туман.
Еще пара глотков.
Уже намного лучше.
Потом еще.
А теперь можно и видео. Хрен с ним.
Не читаю, что там настрочила Беспалова, а сразу же жму на видеозвонок. Плюхаюсь в компьютерное кресло.
С телефона хуже, чем с ноута, но мне совсем неохота сейчас заморачиваться.
— Привет — мурчит Беспалова, а потом сосредоточенно приглядывается, подавшись вперед. — Ты пьян?
— Немного.
— Немного? — Машка фырчит и удаляет телефон так, чтобы я видел, как она сидит, поджав под себя ноги. На ней лишь тонкая серебристая атласная сорочка с вышивкой на груди. — По-моему, ты в стельку налакался.
— Будешь нотации мне читать?
— Нет — Беспалова сразу же смягчается. — Отведи камеру, хочу тебя видеть — томно шепчет.
Когда в ней произошла эта трансформация? Когда из приличной, даже стеснительной девчонки, судя по тому, что в лагере не осмелилась подкатить ко мне, Маша превратилась вот в такую прожженную суку по ту сторону экрана.
И вот ей я продался? За какие-то там земли?
Наверное, шлюхи в подобные моменты себя чувствуют именно так. Наверное, они привыкли, не допуская до сердца истинные эмоции, затмевающие мозг и душу.
Только вот я не привык.
Меня тошнит. От выпитого. От Машкиного даже на расстоянии ощутимого, липкого, приторного блеска для губ. От фантомных прикосновений. От ее голоса. И от себя.
Отвожу руку, расширяя пространство для видимости. Другую перемещаю себе на живот, случайно задевая футболку, обнажая резинку хипсов и полоску живота.
— Приезжай, я соскучилась — Машка откидывается на пестрые подушки. Мутит невыносимо. Я бы задушил ее. — Сними футболку.
К горлу подкатывает едкая желчь.
— Влааад, не закрывай глаза. Посмотри на меня. Ну, же.
А я на берегу затона. Со мной Лиса. Она заливисто смеется, щурясь от яркого летнего солнца. Ее загорелая кожа блестит в мареве, а тонкие волоски на внешней стороне предплечья простреливающими тело импульсами ощущаются под моей ладонью.
— Я не понимаю, Влад. Я, что, совсем тебе безразлична? А, может, ты снова с этой за моей спиной?
Распахиваю глаза. Щемящая сердце картинка рассеивается от визгливого голоса.
— Она — не эта. У нее есть имя.
— И что? Думаешь мне стыдно за то видео? Нисколечки.
— Ты поступила, как настоящая сука, Маша.
— Как ты смеешь так со мной разговаривать?
Изображение потряхивает. Беспалова кривит рот, силясь расплакаться.
— Опять папочке на меня донесешь?
— Я не понимаю, чем такое заслужила.
Не понимает она. Двуличная мразь.
И я тоже такая же мразь.
— Маш, давай завтра созвонимся. Я устал.
— Погоди, Влаад… Приезжай, пожалуйста. Не могу больше, мы так давно не виделись.
— Спокойной ночи.
Сбрасываю вызов и отключаю телефон, чтобы больше не названивала. А то у меня от злости вообще крышак съедет. Наговорю лишнего.
На следующий день еле поднимаюсь в школу. Башка трещит от выпитого накануне вискаря. Пустой желудок бурлит.
Закидываю пару сырников и давлюсь зеленым чаем, прежде чем двинуть в ненавистную всем выпускникам Альма-матер.
К первому уроку все же опаздываю и, списавшись с парнями, решаю подождать окончания урока под лестницей на первом этаже.
Спустя минут десять гулкие торопливые шаги рассекают тишину.
Вот блин, дерьмо! Скорее всего библиотекарша тащится. Сейчас прицепится.
Но вместо пожилой Нонны выруливает Лисовская. Завидев меня, резко тормозит. Ресницами хлопает в ступоре.
— Че не на уроке? — спрашиваю первым.
От ее взгляда меня пробирает мурашками, а внутри теплом. Таким летним зноем. До сладкого спазма.
— Географичка за картой в библиотеку послала — отвечает на автомате.
А потом осознает, что стоит рядом со мной, разговаривает. И моментально вспыхивает жалящим огнем. Фыркает и рвет с места.
— Женя, стой! — нагоняю у дверей библиотеки и за руку оттаскиваю в сторону.
— Ну, чего тебе? — уводит взгляд. Не смотрит. Но щеки румяные.