— Я думаю, что это из-за того наркотика, который постепенно заставлял вырождаться наших магов, — предположил я, не увидев на лице Марка ни одной эмоции. Конечно же он и сам в силах такое предположить, не зря занимает пост. — Больше ничего сказать не могу. Сам не знаю.
— Антон, как так вышло, что зверь убился об тебя? — повторил вопрос он, заставляя меня слегка поморщиться.
— Не выдержал моего обаяния? — выдавив улыбку и слегка сжавшись для роли, произнёс я.
— Ты можешь быть со мной честен, — настаивал Марк. — Ваш бой нам прислал один из студентов. Если взять всё случившееся по отдельности, подозрения ничего не вызывает. Но вот одна деталь…
— Второй клинок? — вздохнул я.
— Да, второй клинок, — подтвердил Марк, почему-то не ставший сразу переходить к сути. — Что тебе известно?
Я понимал, что против органов идти не стоит. Не в своём родном доме. Не в своей стране.
Рассказ не занял много времени. Спустя десять минут тщательного пересказа событий, Марк глянул мне за плечо, куда-то выше. Повернувшись, заметил камеру в углу, под самым потолком.
Снова пожав плечами, уставился на Марка.
Старый друг бабушки, теперь создалась отличная возможность проверить эту дружбу на деле.
— Мы закончили, — строго произнёс Марк в сторону наблюдателей. А затем, видимо дождавшись, когда мы останемся «одни», продолжил. — Вокруг тебя происходят странные вещи. Сначала этот Милославский, изгнание высокого уровня у Меньшиковых, этот замок за городом и налёт на ханьцев в городе. Не думай, что мы не следим за тобой.
— Я предполагал это, — кивнул я. — Но, если бы я что-то нарушил, вы бы дали мне знать.
— Верно, — прищурился Марк. — Понимаешь, я старый друг твоего отца. Другой на моём месте давно бы взял тот конверт. Другой бы, наверняка, встретился с этими странными девятками, ответил бы на все вопросы в письмах…
— Но не вы… — продолжил я.
— Не я, — согласился Марк. — Я восстановлю всю цепочку событий, но скажу заранее. Сегодня был последний раз, когда ты находился в песочнице. Сам того не понимая, ты вышел на новый уровень. Мы закончили беседу минуту назад, и уже минуту как все федеральные каналы крутят фрагменты вашей драки. Если ты этого хотел, я тебя поздравляю. Но если это не твоё желание, приготовься, ты по какой-то причине стал много кому мешать.
— Я знаю, — согласился я.
— А сейчас, пройди к нашим исследователям, они попробуют найти природу клинка….
— И забрать его, — понимающе добавил я.
— Да, это для твоего же блага, — произнёс Марк и встал, покидая кабинет.
— Что важнее, одна жизнь или тысяча? — спросил я у уходящего главы третьего отдела.
— Конечно же тысяча, — произнёс он, даже не оборачиваясь.
Я промолчал. Я уже слышал такой ответ. Этот короткий миг откинул меня назад, дальше чем на четыре сотни лет.
— Вы не понимаете, мальчик только потерял родителей, его нужно поддержать, а не подвергать опытам, — настаивал плотный мужчина в черной рясе, напротив еще одного служителя.
Его коллега был сух и имел золотистую оборку на груди, говорящую о его высоком статусе.
— Все мы что-то потеряли на этой войне, — тоном, не терпящим возражения, произнёс он. — И этот мальчик не исключение.
— Ему едва ли исполнилось двенадцать, — глухо проговорил полный. — А выглядит он на все девять. Мы не можем.
— Вы не можете, — заключил собеседник. — Этим займуться братья во свете, паладины. Жизнь одного не может стоить жизни тысячи.
— Я понял вас, отец Мир, — ответил мужчина, сгорбившись, маскируя свою слабость под жест прощания. Он поцеловал руку отцу Миру, сановникам его ранга полагался такой жест. В то время, как равные пожимали руку. Священник тихо пошаркал проч, под пристальным взглядом епископа.
Мужчина завернул за угол и скрылся из виду. После чего расправил плечи и уже пошёл куда увереннее. Выйдя во двор, он пересёк его в свете последних лучей солнца, скрываясь в помещении принадлежавшем братьям во свете.
На первом этаже у славных паладинов была таверна, десяток столов с лавками и приличная кухня. Борцы с демонами ели и пили, раздавался весёлый гомон.
Присев за одним из столов, святой отец заказал еду, наблюдая, как остальные уходят в омуты опьянения, разменивая разум на беспамятство.
Сильно за полночь святой отец едва не заклевал, когда все разошлись. Он скользнул до ветра и по дороге к смердящему пристрою открыл дверь, где содержали мальчишку.
— Ты меня слышишь? — он вошёл в комнату и нащупал в темноте тело свернувшегося на полу ребёнка.
— Дядька Михаил? — удивлённо спросил подрагивающий парнишка и сел на полу.