Я в ответ на такие слова лишь еле заметно фыркнул себе под нос:
— Ничему вас жизнь не учит, господин паладин.
Но слух у присутствующих был отменным, да и в таком помещении сложно было утаить хоть какой-то звук. На лице Светлого, всё также подпирающего стену за спиной Молота, промелькнула еле заметная улыбка, которую он тут же поторопился спрятать, возвращая беспристрастное выражение лица.
А вот Молот слегка покраснел, явно закипая. Видимо, вспомнил наш прошлый разговор, когда его подобная тактика напора не сработала. Впрочем, он в принципе никогда особой выдержкой не отличался.
Из глотки Михаила вырвалось почти рычание:
— Мальчишка! В этих стенах неважно, насколько длинный у тебя… — Молот криво усмехнулся, — список родословной. Он не поможет тебе выйти отсюда на своих двоих. Такой силой может обладать только чистосердечное признание, которое я тебе крайне рекомендую сделать!
Его зрачки вдруг словно растворились в ярком белом свете, который стремительно разросся и вскоре хлынул уже со всей поверхности глаз, будто в один миг выжигая носителю и радужку, и белок. Голос стал громче и загремел, эхом отражаясь у меня в голове, словно мы находились не в маленькой комнатушке, а в огромном зале.
Наверное, на неподготовленного человека это должно было произвести неизгладимое впечатление. Уверен, окажись перед Молотом реальный студент, то он бы уже скороговоркой выкладывал всё что знал и не знал. Но я сам подобную картину мог создать перед зеркалом при желании, так что и на этот раз наша беседа не пойдёт по заготовленному паладином сценарию.
— О, поверьте, я понимаю, что у вас осталось ко мне множество вопросов, — снисходительно улыбнулся я. — Но я уже сказал всё, что только мог. Во всех мельчайших подробностях. Но если я вдруг тёмной бессонной ночью что-то вспомню, то обязательно вам позвоню, невзирая на время, ведь ваша работа очень важна для нас всех, — пару раз кивнул и часто захлопал ресницами для пущей убедительности. — И обязательно наберу ваш номер, если вдруг какая-то гигантская змеюка очередной раз возжелает меня сожрать, чтобы вы сами могли всё увидеть своими глазами из первого ряда.
После моих слов повисло напряжённое молчание, казалось, воздух между нами можно было резать ножом.
— Видит бог, я пытался, — Молот тяжело вздохнул, покачал головой, опуская веки и убирая свечение. Медленно обернулся к Светлому: — И ты не сможешь упрекнуть меня в том, что я этого не сделал.
Он вновь сел прямо, наши взгляды встретились, и я боковым зрением заметил, что красный огонёк на камере под потолком комнаты вновь перестал радовать меня своим присутствием. А в следующий миг случилось сразу несколько событий. Видимо, что-то предчувствуя, Светлый оттолкнулся от стены и сделал торопливый шаг вперёд, протягивая руку к другу, стремясь остановить:
— Миша, не стоит…
Но Молот уже хлопнул ладонью по столу, прижимая, и невидимая сила вдруг сгустила вокруг меня воздух, стремительно приближаясь к горлу, однако за мгновение до касания я успел накинуть на себя доспех духа, даже не сбивая собственного дыхания.
От концентрации обрушившейся на меня мощи по латам пробежала лёгкая волна, делая их едва заметными золотистым прозрачным контуром на теле. Рука Молота продолжала лежать прижатой к столешнице, и я сумел заметить отходящую от меня слегка переливающуюся на свету, словно сотканную из утреннего тумана призрачную огромную лапищу, которая продолжала с неимоверной силой сжимать мой доспех в районе горла. Мы даже не изменили поз, и лишь вот эти неясные контуры проявившейся в реальности энергии показывали наше противостояние. Замерли, пронизывая друг друга взглядами.
Но вот Молот начал медленно сжимать руку на столе, скребя короткими ногтями по металлическому покрытию, будто стремился его расцарапать. Давление на шею возросло многократно, превышая все возможные пределы. Я почувствовал, как постепенно стало наливаться кровью и гореть лицо, дыхание приобрело прерывистый характер, становилось всё сложнее давать отпор силе напирающего паладина. Я всегда знал, что у Молота чудовищный энергетический потенциал, но одно дело это помнить, и совсем другое ощущать на себе, не имея возможности полноценно ответить.
Светлый непонимающе посмотрел сначала на Молота, затем на меня, в его глазах промелькнуло какое-то странное выражение, считать которое боковым зрением я не смог. В итоге Алексей всё-таки положил руку на напряжённое плечо друга и громко произнёс: