Эти двое повели Оксану по замку, словно демонстрируя внутренне убранство. Над всем торжествовал камень: каменные стены, столы, стулья. Но всё настолько искусное и не лишенное доли изящества, что сразу было видно — с камнем тут были на «ты».
В какой-то мере мир демонов Лебедеву даже восхищал: живя в столь адских условиях, они имели всё. Пусть их еду нельзя было положить перед обычным землянином, чтобы тот не убежал в страхе от обилия щупалец и некоторой дозы яда в своём супе, но факт оставался фактом. Они выращивали и собирали местные растения, которые снаружи были покрыты сантиметровыми острейшими колючками, но внутри создавали мягчайшее сырьё для тканей, которые в нашем мире были бы дороже шёлка. Демоны рационально, многогранно и грамотно использовали все доступные ресурсы, устраивая свою жизнь. Пожалуй, Оксана могла бы сказать, что уважает их за стремление защитить свой мир, пусть и ценой другого. Демоны были мастерами выживания, свирепыми и воинственными. Но она не могла простить им то, что она хотели сделать с её народом.
Вельможи остановились перед внушительными каменными дверьми, распахивая их для Лебедевой, и закрывая створки за ней. Оксана в одиночестве прошла по ковровой дорожке до огромного массивного трона, на котором восседал демон в тускло поблёскивающих боевых доспехах. За его спиной вместо окон были кровавые витражи, отбрасывающие на властителя багровые отсветы.
И пусть видеть его уже приходилось не раз, Лебедева, ненавидя себя за это, внутренне сжималась в присутствии этого огромного, метра три чистого роста, князя. Над его головой в воздухе висела сотканная из тьмы трезубая корона, а в глазах плескалась чернота.
На фоне этого демона Оксана чувствовала себя букашкой, домашним питомцем, который танцует перед хозяином на задних лапках. И всеми силами хотела это исправить. Однако сейчас ей пришлось склониться, скрывая гримасу и приветствуя князя.
— Зачем ты здесь? Я тебя не звал, — раздался его голос, эхом раскатившийся по пустому залу.
— Простите, что побеспокоила вас, владыка Илларион, — Оксана выпрямилась, глядя прямо в бездонные глаза демона. — Но до меня дошли слухи, что совсем скоро наши миры соприкоснутся, и грань между ними станет совсем тонкой.
— И поэтому ты решила потратить моё время? — демон недовольно дёрнул уголком губ. — Это не та информация, которую я бы посчитал нужной для тебя.
Оксана внутренне скривилась, но на лице не дрогнул ни один мускул.
— Спрошу ещё раз: зачем ты здесь? — в голосе демона явно стала проступать угроза.
Но Лебедева лишь сощурилась в ответ.
— Кажется, вы забываете, владыка, что для того, чтобы всё сработало как надо, я должна быть в курсе того, что вы планируете сделать, — холодно проговорила она.
Князь медленно подпёр подбородок кулаком, опираясь на подлокотник трона.
— Ты всё узнаешь в своё время, — ответил он с каменным спокойствием. — Сопряжение миров — это лишь первый шаг, и не было смысла говорить тебе о дальнейшем развитии событий так рано. Но очень скоро ты всё узнаешь.
Окажись она далеко отсюда, Оксана скрежетала бы зубами, но сейчас лишь молча поклонилась и направилась к выходу.
— Тебе не жалко своего отца? — донесся вдруг безжалостный голос ей в спину, заставляя замереть на месте.
— Что вы имеете в виду? — медленно развернулась Оксана, чувствуя, как мороз сковывает внутренности.
— Он так отчаянно стремится к власти, но никогда её не получит, именно потому, что так сильно желает этого. Ты специалист по истории своего мира, знаешь, как заканчивали главы подобных гильдий, что он собирается возглавить, — продолжал говорить князь, не меняя интонации.
Оксана застыла, превращаясь в каменную статую.
— Всех их так или иначе предали, что привело к смерти. Разве ты желаешь своему отцу такой судьбы? Если он дорог тебе, то ты можешь не дать ему совершить эту ошибку, ведь тогда его предадут дважды.
Демон не смеялся, но Оксане почудился хохот, который шёл из каждого уголка тронного зала. Слова князя были словно пощёчиной, они громом гремели в голове девушки даже тогда, когда она ступила на багровый песок точки переноса, отпуская всадника и виверну, что вернули её к порталу. Сейчас, когда её никто не видел, Лебедева не могла сдержать дрожь, кинжал, которым она резала собственную ладонь, трясся в её руке.