– Э… – т’Лехин помялся. – О любви.
– О? – снова вырвалось у посла. Он едва не пролил вино.
На взгляд Веранну, адмирал не выглядел влюбленным, и его заявление несколько удивило тсетианина. Но, в конце концов, что он понимает в любви по-мересански, в ее причинах и проявлениях?
– Адмирал, вы имеете в виду любовь в общефилософском аспекте? – на всякий случай уточнил Веранну. – Или же ваши конкретные, не побоюсь этого слова, чувства к координатору?
– Конкретные, – вымолвил т’Лехин. – Надеюсь, это не запрещено? Не нарушает какие-нибудь местные законы и установления? Не считается оскорблением или дерзостью?
Веранну суховато улыбнулся самым краешком губ.
– Любовью оскорбить нельзя. А словами – можно. Излагайте, я посмотрю.
Свадьба Барбары была ужасна. Пышное белое платье невесты – точь-в-точь как у мультяшных принцесс, только теперь Хайнрих знал, что настоящие принцессы совсем не такие. Гигантский торт, оказавшийся совершенно невкусным. Голуби, которых молодые выпустили в знак неизвестно чего; проклятые твари вместо того, чтобы чинно улететь на волю, принялись кружить над столом и гадить сверху. Разряженные гости, совершенно не умеющие пить и тем не менее пьющие. Пьяные бабы, так и лезущие ко всему, что движется; даже жених, вроде бы персона неприкосновенная, не избежал домогательств пошедших вразнос подружек невесты. Девушки из приличных семей, ха! Посмотрели бы на них родители! Но, дожив до своих лет, они тоже так и не научились пить. Папа храпел лицом в салате, мама разговаривала с унитазом. Хайнриха одолели сомнения: если все свадьбы таковы, может, и правда не жениться?
После свадьбы он решил, что с него хватит. Не слушая причитаний мамы, стащил у папы дюжину новых носков и отправился в аэропорт. К Байк-паркингу полегчало. А когда ему предстал крейсер, старательно разрисованный в точном соответствии с его распоряжениями, и вовсе отпустило. Полюбовавшись на собственную физиономию с пояснительной надписью «Он смотрит на тебя, как на фекалии», Хайнрих поднялся по трапу и радостно гаркнул на дежурного:
– Что, жизнь малиной кажется? Руководителям служб – сбор!
В кают-компанию потянулись высшие офицеры. Не сильно торопясь: здешний контингент не приучен выполнять приказы бегом. Ничего, выучатся… А стоит ли, подумалось вдруг Хайнриху. Чего ради? Он не собирался оставаться на «Ийоне» на всю жизнь, это не его корабль. Круто, конечно, ходить на ГС-крейсере, но он никогда не станет тут своим. По неписаной традиции, капитан – первый пилот, а он даже не знает, как обращаться с ГС-приводом. Не его это дело, у него есть свое собственное. Минует кризисный период, вернется Гржельчик либо кончится война – и он снова займется обороной Земли. А муштрой подчиненных пусть занимается Гржельчик или – Хайнрих мысленно сплюнул через левое плечо – новый, молодой капитан мирного времени.
Последним вошел белый поджарый кот. Поводил мордочкой туда-сюда, важно прошелся по кают-компании и уселся между Бабаевым и Райтом.
– Это еще что? – хмыкнул Шварц. – Тоже офицер?
– Так точно, – промолвил Бабаев. – Капитан Мрланк Селдхреди.
– Оба-на! – Хайнрих уставился на зверька. С капитаном Мрланком он встречался. – Неужели вампир в кота обратился?
– Может, и обратился, – пожал плечами командир стрелков. – Кто знает, что бывает с душами после смерти? Тем более с душами вампиров.
– Да ладно, Юэ, – админ пихнул его локтем. – Не выдумывай. Котенка назвали Мрланком, когда тот еще жив был.
– Ну и что? – уперся артиллерист. – Душа могла после вселиться. Пришла на имя и заняла место.
– Глупости! – неодобрительно покачал головой епископ.
– Ничего и не глупости, – проворчал Юэ. – Не все на свете христиане, господин Галаци, у других по-другому бывает.
– Так, – Хайнрих хлопнул себя по коленям. – Ну-ка заткнулись все! А теперь сказали мне по существу: что это за разговоры про жизнь после смерти? Какое отношение они имеют к капитану Мрланку?
– Капитан Мрланк погиб, – после недолгого молчания ответил Бабаев. – А вы его знали?
– Блин, – прибито проговорил Хайнрих. – Вот те на! Я думал, уж этот-то будет жить вечно…
Они с Мрланком неплохо поладили, выпивали вместе. Нет, на трагедию не тянуло: не родня все-таки, не друг закадычный. Опять же, служа в военном флоте, от смерти не зарекайся. Но Хайнриха задело. После совещания, выслушав рапорты и раздав люлей, он свернул горлышко припасенной бутылке и выпил за помин души, не зная, чего и желать ей: покоя ли, маяты ли новой – в самом деле, кто их, вампиров, разберет…