– Василиса Ткаченко, – сказала она. – Капитан ГС-линкора «Райское сияние». А вы, надо думать – адмирал т’Лехин?
– Э-э… да, – что-то в мозгу у него не складывалось. Командир райского корабля – женщина? Хуже того – светловолосая? Боже, кто пустил райскую блонду за пульт?
По ощущениям адмирал узнал это состояние. Точно такой же ступор, мозговой клинч, в который он вляпался у периметра Земли из-за проклятых картинок и надписей на корабле Шварца. Он покрылся холодным потом. Превозмогая себя, промямлил:
– А где адмирал Гржельчик?
– Уж точно не здесь, – фыркнула женщина.
– А может…
– Я что, похожа на Гржельчика? – она грозно подалась вперед, бюст занял половину экрана. Т’Лехин тихо-тихо застонал. Он сходит с ума.
– А вы, того, это… – слабым голосом выдавил он. – Вы шитанн?
Она раздраженно вздохнула – бюст колыхнулся.
– Я кетреййи, – процедила она. – Из далекого горного клана. Не видно, что ли? – и клацнула зубами, словно все-таки шитанн.
Он отключился и еще долго сидел, пытаясь справиться с мыслями и не решаясь вызвать второй линкор. Но дело надо было сделать. И он послал вызов «Райской молнии».
Гржельчик появился не сразу. На связи торчал второй пилот – слава Богу, мужчина, и слава Богу, шитанн. Когда подошел Гржельчик, он почтительно уступил ему место.
По тому, что т’Лехину доводилось слышать о Гржельчике, он представлял его иначе. Фактура земного героя – высокий рост, широкие плечи, гордый профиль… А он был совсем не таким. Ничего особенного, обычный немолодой мужик с короткой седой стрижкой, не слишком здоровый на вид. Похожий на кетреййи, перестаравшегося с донорскими обязанностями.
– Вы Йозеф Гржельчик? – уточнил он на всякий случай.
– Вроде так родители назвали, – отозвался Гржельчик. – А вы – ясный пень, Алессандро т’Лехин. Приветствую, и все такое.
Т’Лехин не совсем понял, при чем тут пень, но не стал заострять на этом внимание.
– Я прибыл с эскадрой из пяти линкоров. Мы должны согласовать наши действия.
– Разумеется, – кивнул он. – Но сейчас я занят. Давайте завтра.
– Зачем ждать до завтра? – т’Лехину не терпелось разобраться с Гъде. – Сегодня кончится еще не скоро.
– Сегодня я буду пьян, – заявил Гржельчик. – А завтра, даст Бог, протрезвею.
– Вы что, с ума сошли? – на лице мересанца отразилось осуждение. – Выбрали время напиваться!
– Да, выбрал, – беззастенчиво подтвердил Гржельчик. – И буду его придерживаться. А тон этот приберегите для своих проштрафившихся подчиненных. У вас хорошо получается, только не по тому адресу.
Т’Лехин поджал губы.
– В общем, так, – Гржельчик обозначил диспозицию. – В настоящее время я пью спирт с моим другом адмиралом Мрланком. Если хотите встретиться сегодня – едете сюда и выпиваете с нами. Если нет – до завтрашнего дня меня не беспокоить.
Он поколебался.
– Я спирт не пью. Это вредно для организма.
– Шитанн тоже так думал, – пожал плечами Гржельчик. – Потом понял, что заблуждался.
– А вина у вас не найдется?
Нет уж, спирт – для брутальных землян и неразборчивых кровососов. Но вот что понравилось адмиралу на Земле, так это вино. Оно скрашивало тяготы его плена.
Гржельчик поднял бровь.
– Почему же не найдется? Очень даже найдется. Каберне 2119 года вас устроит?
– Как тебя зовут, лапочка? – спросил Мрланк.
– Хелена, – ответила лапочка.
– Хелен-на, – повторил он, наслаждаясь звучанием. – Поверить трудно, что этот громила с глазами доброго убийцы произвел на свет такое чудо.
Развлеки ее чем-нибудь, бросил Йозеф, уходя. Мрланк знал, как лучше всего развлечь девушку. И это знание пребывало в полной гармонии с его собственными стремлениями.
– Извините, – выдавила Хелена. – Я плохо понимаю по-хантски.
– Да тебе и не надо, – он шагнул к ней и потянулся к ее губам, пахнущим молоком, кровью и чем-то неуловимо фруктовым. Зачем такой милашке языки? Она и без них может выполнять свое основное предназначение.
Он ее не спрашивал. Просто привлек к себе и стал целовать, обхватив так, что не шевельнешься. В первый момент она испугалась и попыталась вырваться. Улыбаться – это одно, а совсем другое – оказаться в чьих-то руках, держащих крепко и надежно.
– Не бойся, – шепнул он, – не укушу. Я обещал.
Как ни странно, его объятия были приятны. Руки не потные, прохладные, уверенные. Поцелуй был долгим и глубоким, она чуть не задохнулась, колени от него стали подгибаться и дрожать. Она ухватилась за мужчину, чтобы не упасть. Он же папин друг, он не станет делать ничего плохого, мелькнула обрывочная мысль. Из-за его губ и рук она потеряла всякое представление о действительности. Ее бросило в озноб, потом в жар… Казалось, что где-то внутри взрываются сверхновые.