Перефразируя известную поговорку, автомобиль способен многое рассказать о своем владельце. Рейндж легко мог представить себе эту женщину в ее спортивном купе-кабриолете, рассекающей по хайвею где-нибудь под Лос-Анджелесом на скорости под сто миль. Спешащей из пригорода, где у нее имется свой личный особняк с бассейном, в Даунтаун, где на тридцатом этаже одного из небоскребов расположен ее частный кабинет. И где в заранее оговоренное время она будет принимать клиентов, готовых выложить не менее пятисот долларов за часовое общение с «душеведом»… Там ведь, в Штатах, наверное, не все психоаналитики сплошь пожилые, внешне похожие на старину Зигмунда Фрейда евреи. Наверняка среди этой прослойки специалистов по вывихнутым мозгам, разного рода маниям, фобиям и комплексам, большей частью шарлатанов и откровенных мошенников с медицинскими дипломами, встречаются и женщины. В том числе и молодые женщины, которым едва исполнилось тридцать и которые весьма, весьма недурны собой…
Впрочем, и в Первопрестольной эта дама – очень непростая, надо сказать, особа, учитывая все то, что уже успел узнать о ней Мокрушин, – смотрелась вполне органично.
Разве что московские пробки не слишком подходят для спортивного авто, да еще климат не способствует тому, чтобы ездить с открытым верхом.
Примерно через минуту открылась дверца; Мокрушин все-таки решил поухаживать за дамой, подал ей руку. Виктория Сергеевна приняла этот его жест. Когда она выбралась из родстера, прихватив с собой сумочку, на ее чувственных, красиво вырезанных и чуточку подведенных ланкомовской помадой губах появилась протокольная улыбка.
– Прошу прощения, важный звонок, пришлось ответить. – Она включила брелком сигнализацию, а сам брелок с кард-ключом опустила в сумочку, которую тут же повесила на плечо. – Здравствуйте, Владимир Алексеевич! Антон, рада вас видеть!
«Докторша» – так Мокрушин называл про себя эту женщину – была одета в длинный, отливающий серебром плащ; на ногах у нее короткие полусапожки того же цвета, что и родстер. Голова повязана косынкой; глаза скрывают очки с затемненными стеклами. Когда она выбиралась из салона «мерса», на мгновение мелькнула круглая коленка, облитая тончайшим, телесного цвета шелком колготок… Определенно, она наделена вкусом, умеет нравиться, умеет производить впечатление. И дело свое «докторша» знает туго: потрясающе умна и талантлива – в своей сфере. Но человеческого тепла в этой женщине, как ему представлялось после их месячного знакомства и практически ежедневных встреч-сеансов, не больше, чем в куске мрамора.
Мокрушин, смешавшись, что крайне редко случалось с ним в ходе общения с противоположным полом, протянул «докторше» букет нежных, только что распустивших свои ярко-синие бутоны, ирисов.
– Вот… это вам, Виктория Сергеевна.
– Забыли, о чем мы договаривались? Ладно уж… – она взяла ирисы. – Сегодня особенный день. Красивые цветы. Спасибо.
Антон, деликатно кашлянув в кулак, сказал:
– Ну, мне пора ехать. Виктория Сергеевна, вас, наверное, проинформировали, что мое дежурство заканчивается. Поэтому, если вы не возражаете…
– Не возражаю, – сказала женщина. – Вы можете отправляться по своим делам. Ах да. – Она протянула руку в перчатке из тончайшей лайки. – Наверное, мы более с вами не увидимся. Благодарю за сотрудничество, Антон. И желаю вам всего доброго.
«Прикрепленный» осторожно пожал женскую ручку. Кивком попрощался с Мокрушиным. После чего круто развернулся на каблуках и не оглядываясь зашагал к припаркованному на выезде из двора служебному транспорту (джип «Mitsubishi Outlander», числится на балансе одного из автотранспортных ГУПов, обслуживающих Минобороны РФ).
– Хорошо выглядите, Владимир Алексеевич, – сказала «докторша». – Давайте-ка немного пройдемся! А затем, как было запланировано, наведаемся в одно заведение. Заодно и пообедаем. Не возражаете?
– С вами – хоть на край света! Кстати, вы кое-что украли у меня.
Виктория Сергеевна, чего никогда не делала прежде, взяла Мокрушина под руку. Направление и скорость движения тоже диктовала она. Говоря языком летунов, в их паре ВС была «ведущим», а он – «ведомым».