Сидя на постели, опустив руки, Венди пыталась перестать плакать. Последнее, что она хотела - показывать новоявленному учителю свою слабость. Но предательские слёзы текли и текли по лицу, а губы со всхлипом глотали воздух; и когда, не дождавшись ни ответа, ни реакции, лорд Мефистофель сам терпеливо вытер ей щёки - то ли оттого, с какой нежностью он это делал, то ли оттого, что бергамотовый аромат его одеколона напомнил отцовский, то ли оттого, что она просто смертельно устала быть одна, Венди не стала ему препятствовать.
- Я п-просто... хочу д-домой, - глухо прошептала она.
Она прекрасно понимала, как беспомощно и по-детски это прозвучало. И, конечно, не имела в виду, что хочет вернуться в Морнэй Холл, в распростёртые объятия графа Айлена. Но сил объяснять что-либо у неё не было, а лорд Мефистофель каким-то образом понял, что на самом деле она имела в виду и что в действительности её терзало; и, опустив руки, долго сидел, глядя на платок так, будто отрез тонкого батиста внезапно сделался всем, что волновало его в этом мире.
Когда он вновь поднял глаза, посмотрев в её лицо - в свете свечи, дрожавшей каплей пламени на сквозняке поодаль, Венди различила в этих глазах мягкость, какой ни разу не видела в них прежде.
- Послушай, Венди. - Скомкав платок в одной руке, другой граф Эрон накрыл её ладонь, лежавшую поверх одеяла. - Я не могу вернуть тебе семью. Не могу вернуть тебе дом. И даже если... когда... ты вернёшься в Морнэй Холл, ты поймёшь, что это больше не твой дом. Лишь его оболочка, пустая и мёртвая. - Его пальцы легко сжали её кисть. - Но ты можешь обрести новый дом. Здесь.
- Сомневаюсь, - сказала она, борясь с желанием отдёрнуть руку.
- Можешь. В моих силах сделать Вардтон твоим домом. Сделать так, чтобы больше ты не плакала. Не из-за того, из-за чего плачешь теперь. - Будто прочтя её мысли, лорд Мефистофель отпустил её ладонь - и вместо этого кончиком указательного пальца поддел подбородок, заставив Венди вскинуть голову. - Однако моё условие остаётся в силе. Если я стану для тебя большим, чем являюсь теперь, сможешь ли ты не плакать, когда мы расстанемся?
Тогда, чувствуя, как он касается её лица, глядя в его глаза, завораживавшие тягучей бархатной мягкостью, Венди подумала, что он предлагает ей утешение определённого рода. То же, в котором она нуждалась по мнению его брата.
И после долгих колебаний всё же решила, что попытка этому воспротивиться - не пытка.
- Если в-вы... я... - борьба с заиканием давалась тяжелее, чем когда-либо, но Венди всё-таки осмелилась продолжить, - я п-понимаю, что не вправе в-вам отказать, но я не хочу становиться в-вашей... содержанкой.
Лорд Мефистофель только хмыкнул.
- Чтобы мою постель грел вчерашний ребёнок? Увольте. В отличие от моего братца, мои пристрастия в этой области прискорбно банальны, а потому предпочитаю зрелых дам со всеми прелестями и умениями, которые прилагаются к зрелости, - равнодушно заметил он. - Однако ты можешь вспомнить, что я, как-никак, твой дядюшка... а с этого момента я постараюсь стать очень заботливым дядюшкой. Хотя бы потому, что душевное состояние, в котором ты пребываешь в последнее время, рано или поздно отрицательно скажется на твоём обучении, и это отнюдь не в моих интересах, - небрежно добавил граф Эрон. - Но только если ты пообещаешь, что не забудешь о своей клятве.
Венди сердито фыркнула:
- Хотите сказать, м-мы станем семьёй на в-время? Это абсурдно.
Лорд Мефистофель рассеянно встряхнул платок, прежде чем начать складывать его уголок к уголку.
- Связь между учеником и наставником бывает разной, - заметил он отстранённо. - Подобные отношения могут быть исключительно деловыми, и я пытался ограничить этим наши. Мне казалось, так будет лучше и правильнее для нас обоих. Но в твоей ситуации, боюсь, это являлось не самым верным решением. - Он вздохнул. - У тебя ведь была гувернантка?
От воспоминаний о мадмуазель Адель, которую нанял для неё отец, покинувшей Морнэй Холл лишь после смерти матушки, Венди даже сейчас машинально потёрла костяшки: там, где годы назад огнём под указкой горела кожа.
- Я её ненавидела. Она была п-противной и п-порола меня за невыученные уроки, и била п-по пальцам, к-когда учила игре на фортепиано.
- Но, подозреваю, ты это так не оставила.
- Однажды я в отместку уронила к-крышку фортепиано ей на руки, - неохотно призналась Венди. - За это м-меня на весь вечер п-поставили на горох и на м-месяц лишили сладкого, но я не жалела.
Судя по усмешке лорда Мефистофеля, признание его позабавило.
- Вот как. - Он помолчал. - Многие дети, Венди, привязываются к своим учителям, как к родным. А те привязываются к ним, и это не мешает им по окончании обучения попрощаться и безболезненно разойтись своими дорогами. Гувернантки, искренне любившие своих юных воспитанников, отправляются воспитывать и любить других детей. Дети вспоминают о них не чаще, чем о других людях, не столь много значивших в их жизни. Однако когда девушку учит мужчина - это совсем другое дело. Все эти экзальтированные девочки, которые влюбляются в учителей музыки... - уголок его губ пренебрежительно дрогнул, когда лорд Мефистофель разгладил ладонью вчетверо сложенный платок, лежавший на его коленях. - Если мы сократим ту дистанцию, которая разделяет нас теперь, я не хочу, чтобы однажды ты пожелала сократить её вконец. Понимаешь?