Чем больше по долгу службы Гэбриэл Форбиден сталкивался с магами, тем твёрже убеждался: люди - самые опасные твари в мире. Куда там вампирам и прочей нечисти.
Собственно, все эти заслуги и были по достоинству отмечены начальством, поощрившим талантливого мальчишку стремительным продвижением по службе. Конечно, помогло и то, что в штаб-квартире на Уайтфилд-корт Гэбриэл предстал не просто желторотым выпускником академии Инквизиции, а отставным армейским капитаном, успевшим понюхать пороху при Ватерлоо... однако Линнет, видевшую мужа дома куда реже, чем ей бы того хотелось, всё это слабо утешало. И Гэбриэл знал, что сегодня его снова встретит сдержанная улыбка, за которой она прятала обиду; и, быть может, на сей раз ему не удастся растопить эту обиду ни нежными поцелуями, ни беседой об опере, в которую она ездила вчера, ни терпеливым выслушиванием светских сплетен.
Пожалуй, нужно в самое ближайшее время исполнить те обязанности любящего супруга, которые приписывала таковым сама Линнет. А именно - сопроводить её на очередное блестящее собрание великосветских бездельников, куда миссис Форбиден исправно приглашали. Брак с уроженцем Сохо закрыл перед ней некоторые двери, однако владельцы других, очарованные старшей дочерью вдовствующей баронессы Спэнсер с момента её дебюта, простили ей столь возмутительное явление, как клеймо мезальянса. В конечном счёте, отставной армейский капитан и служитель Инквизиции - не какой-нибудь торговец; а родословная Джорджа Браммела, ещё каких-то три года назад диктовавшего моду всему Ландэну и королевскому двору (до той прискорбной ситуации с кредиторами, которая вынудила первого денди страны бежать из этой страны), была не лучше.
Гэбриэла тоже приглашали. С величайшей, некоей обречённой неохотой, из вежливости и любви к его прекрасной супруге. Но хотя Гэбриэл был рад, что их брак не изгнал Линнет из общества, среди которого она выросла и которым так дорожила, сам он приобщался к нему очень и очень редко. А ведь другой на его месте наверняка был бы польщён и, пользуясь исключительным шансом оказаться там, куда выходцам из среднего класса обычно закрывает путь несмываемое пятно презренного буржуа, счастливо стелился под ноги графам и маркизам...
Он почувствовал неладное ещё прежде, чем фонарь впереди погас, а в воздухе прозвенел девичий голосок, чуть приглушённый вязким туманом.
На опасность, слежку и прочие неприятности, с которыми служителям Инквизиции приходилось сталкиваться чаще, чем хотелось бы, у Гэбриэла Форбидена было некое животное чутьё. Оно отчасти и помогло ему стать младшим инквизитором в столь феноменально короткий срок. Поэтому за миг до того, как его окликнули, он уже резко обернулся, выдернув боевую карту из футляра на поясе и вскинув руку, готовый пустить её в ход.
Нападать на него, как выяснилось, не собирались. По крайней мере пока.
- Вы верите в то, что справедливость всегда торжествует, мистер Форбиден? - нежным и капельку насмешливым голосом вопросила незнакомка, застывшая в десяти футах от него.
Длинный плащ окутывал её с головы до ног бархатной тьмой. Лицо скрывали глубокий капюшон, туман и вечерняя мгла, воцарившаяся вокруг, когда погасли два ближайших к ним фонаря. В итоге Гэбриэл не мог предположить ни того, сколько ей лет, ни даже того, действительно ли перед ним девушка. Он встречал и юношей с голосами, будто не тронутыми ломкой взросления, не говоря уже о том, что обладатель Дара (судя по всему, перед Гэбриэлом предстал именно он) легко мог изменить голос и внешность при помощи магии.
А вот она его лицо явно разглядела - и, разглядев, тихо засмеялась.
- Боги. Вы ещё моложе, чем я думала, - сказала она, прояснив напряжённому Гэбриэлу причину своего смеха. - Надеюсь, вы правда так хороши в своём деле, как мне говорили.
- С кем имею честь?.. - вежливо осведомился он, держа наизготовку руку с картой: обычной картой Таро, зачарованной инквизиторскими магами-артефакторами, превратившими картонный прямоугольник в боевой обездвиживающий снаряд.