- Мы незнакомы. И как должно, увы, не познакомимся.
От Гэбриэла не укрылась секундная пауза, которую она сделала перед последним словом. Словно выговорить его стоило ей некоторых усилий.
- Ибо поблизости нет того, кто мог бы представить нас друг другу?
- Леди и джентльмены никогда не забывают о правилах приличия, мистер Форбиден.
- Никогда не забывают, но то и дело сознательно ими пренебрегают. И едва ли меня можно назвать джентльменом. - Гэбриэл отметил, что она на долю секунды запинается перед каждым словом, начинающимся с буквы «п»: точно боится выговорить их неправильно. - Но всё же вам ведомо моё имя, мисс. Не сочтёте ли справедливым, что я имею право на маленькую ответную любезность, а именно - узнать ваше?
- Вы легко узнаете его, если в полной мере проявите свои блестящие профессиональные навыки.
- Весьма польщён, - откликнулся он, напряжённо щурясь - всё же разглядев во тьме под капюшоном очертания бледного лица, детали которого скрадывала ночь и расстояние. И Гэбриэл Форбиден не был уверен, что ему позволят подойти ближе.
Незнакомка из высшего общества. Артикуляция безупречная, акцент отсутствует - не шотландка и не иэрлинка; по выговору он бы рискнул предположить, что перед ним представительница столичной аристократии. Хотя, учитывая эти странные задержки перед «п», она может лишь стараться показаться таковой.
Кто рассказывал ей о нём? Почему она ждала его здесь, в такой час? Непохоже, чтобы она хотела причинить ему вред, но что ей может быть необходимо от служителя Инквизиции?..
Помощь, немедленно ответил Гэбриэл Форбиден на свой же вопрос, вспомнив, с чего началась их странная беседа. Себе или кому-то ещё - если она хочет тайно сообщить некие важные сведения, которые могли бы навредить некоему важному лицу, но спасти другое лицо. По каким-то причинам она не может открыто прийти на Уайтфилд-корт. В таком случае место и время встречи неудивительны, как и подобная конспирация.
Однако, даже придя к подобным выводам, опускать руку с картой он не спешил. Всё это легко могло оказаться ловушкой.
- К слову о справедливости, - заговорила она после недолгой паузы. - Вы не ответили на мой вопрос, младший инквизитор. Вы верите в то, что справедливость всегда торжествует?
- Вера - слишком зыбкий помощник, чтобы можно было на неё полагаться. Я не верю, я стараюсь лично этому способствовать.
- Но вы не бог. Вы не можете спасти всех. Вы не можете противостоять всему. Вы знаете это. Так что же делать тем, кто по закону наделён меньшей властью, чем дана вам?
Мне дана ничтожно малая власть, хотел ответить Гэбриэл Форбиден. Куда меньшая, чем мне бы хотелось. Его не прельщала власть над людьми сама по себе, но ему остро не хватало той власти, что уравняла бы его с некоторыми другими людьми. Потому что он мог защитить беспризорных детей от сволочи вроде Уильяма Уитфилда, но ничтожно мало мог сделать с теми, кто как щитом прикрывался своими титулами.
Пренебрежение со стороны аристократов, препятствия, которые чинили работе Инквизиции их привилегии, уже не раз служили предметом для споров между ним и Саймоном. Их подогревало и то, что Гэбриэл Форбиден был сыном банкира, тогда как Саймон Льюис - младшим сыном маркиза Кейнфолк. Они были хорошими напарниками на службе, но классовыми противниками по происхождению; и пусть в Инквизиции издавна служили младшие сыновья аристократов, это не отменяло прав и привилегий старших. Неприкосновенность пэров и их семей, которая ограничивала стражникам и инквизиторам доступ в их жилища и их память (для законного осмотра того и другого требовалось добыть неопровержимые доказательства того, что их владельцы замешаны в чём-то противозаконном), порой приводила Гэбриэла в ярость.
Эта неприкосновенность могла иметь прямое отношение к странным обстоятельствам встречи, на которой Гэбриэла вынудили присутствовать в данный момент.
- Полагаю, вы не расскажете мне, что мешает вам впрямую попросить меня о помощи, - сказал он. - Но, если позволите, я бы предпочёл, чтобы вы подошли к делу чуточку ближе. Я, знаете ли, не светский человек, все эти экивоки меня бескрайне утомляют.
- Вы помните о трагедии в Морнэй Холл пару лет назад?
Гэбриэл Форбиден медленно склонил голову набок: птичьим, немного хищным жестом.
Конечно, он помнил о трагедии в Морнэй Холл. В день, когда они с коллегами обследовали родовое поместье Айленов, наполовину сгоревшее в страшном пожаре, он ещё был констеблем. И в этот день ему впервые пришлось расследовать смерть ребёнка.