Мне кажется, я схожу с ума. Я смотрю на пузырёк, который взяла тайком из дома К., прежде чем покинуть его - как мы сегодня решили, навсегда. Безобидные капли от головной боли собственного изобретения лорда Мефистофеля, но тридцать капель в сочетании с бренди превращаются в яд; К. рассказывал мне об этом ещё давно, когда один наш разговор коснулся его брата и его алхимических талантов. Бренди нейтрализует вкус. Поутру жертва просто не проснётся. Быстрая, безболезненная, милосердная смерть. Лекари скажут, что его хватил удар, и никто не докажет иное. Склянка попалась мне на глаза, когда я уходила, и я немедленно вспомнила это. А потом взяла её и унесла с собой, сама не зная, почему.
Нет, не буду лгать. Я знала, почему.
Боги, помогите. Как я могу вообще думать об этом? Я никогда не любила Уильяма. Не так, как люблю К. Уильям казался мне стариком, когда я вышла за него, и сейчас он действительно старик, в то время как на моём лице лишь появляются первые морщины. Я терпела его ласки, когда он наведывался в мою спальню. Но он любит меня, он отец моих детей, он стал моим другом. За всю нашу жизнь он ни словом, ни делом не обидел меня. До признания К. одна мысль о том, чтобы привечать чьи-то ухаживания, завести любовника, казалась мне кощунством. Я считала это низким и гадким, обманывать человека, который так нежен и добр со мной. Так как я могу думать о том, о чём я думаю? Но расстаться с К., принять то, что это наше свидание было последним... Его голос и сейчас звучит в моих ушах, стоит в моей голове, он шепчет слова любви и тут же повторяет роковое «но». «Но мы не можем быть вместе». Из-за того, что я замужем. Из-за моего мужа. Из-за Уильяма.
Я пишу сюда, потому что не писать не могу. Я не знаю, с кем ещё поделиться моим ужасом и смятением. Сейчас я перечитаю эти строки и, надеюсь, сама устрашусь своих мыслей, и они навсегда оставят меня. Великая Богиня, помоги, наставь меня на верный путь, избавь от страшного искушения! Я не хочу...»
На этом страница оканчивалась. Венди могла перевернуть её и продолжить, но момент был не самым подходящим - и ей с лихвой хватило и того, что она уже прочла.
Нет. Нет, этого не может быть. Её родители любили друг друга. Её отец правда умер от апоплексического удара. Это был ужасное горе для их семьи, и в его смерти не было ничего подозрительного. Уильяма Морнэя всю жизнь периодически мучили головные боли, к старости только усилившиеся, а семейный лекарь предупреждал: мужчине его возраста стоит следить за весом, бросить курить и не налегать на спиртное. Отец только смеялся и говорил, что всегда жил в своё удовольствие и предпочтёт скорую счастливую смерть долгой несчастной жизни аскета...
- Ты была права. Дорогая графиня Айлен действительно поведала своему дневнику страшную правду, - произнесли сзади, прежде чем Венди услышала стук закрывшейся двери. - И вовсе не ту, что ты, полагаю, хотела узнать.
Когда она обернулась, её спутник уже снял и треуголку, и маску, и капюшон домино, на глазах менявшего цвет с алого на первозданно синий. Провёл рукой по лицу, возвращая глазам сапфирный оттенок, разрушая ту же иллюзию, что на время бала поменяла цвет глаз самой Венди. Скользнул побелевшей перчаткой по горлу, придавая голосу привычное звучание.
Лорд Кристиан Ройс небрежно бросил маску и шляпу на ближайшее кресло. Не оборачиваясь, нашёл ладонью рукоять ключа, который он успел вставить в замочную скважину с внутренней стороны, и Венди вновь отчётливо услышала невидимую мышеловку. Только на сей раз - резкий щелчок, с которым она сработала.
Именно так для неё прозвучал тихий скрежет, с каким повернулся ключ, запирая дверь изнутри.
- Ну здравствуй, Венди, - спрятав ключ в складки плаща, мягко проговорил граф Айлен.
Глава седьмая, в которой мы наблюдаем трогательное воссоединение семейства
- Миссис Форбиден, - проговорил Гэбриэл, прогуливаясь с супругой по саду, - я, признаться, прискорбно мало знаю о хозяине дома. Не будете ли так любезны восполнить мой пробел на этот счёт?
На последнем балу в честь Йоля принц-регент шутки ради захотел воскресить великий карнавал, умерший вместе с Венецианской республикой. Затею приняли с энтузиазмом, и балы-маскарады с италийскими масками вошли в моду. Граф Айлен, как выяснилось, от моды отставать не желал, так что в приглашении любезно перечислил маски, которые гости могли выбрать, дабы спрятать светлейшие лики.