Наряд чумного доктора Гэбриэл счёл самым подходящим для себя. Линнет, правда, вежливо выразила сомнение в его уместности - но Гэбриэл решил, что возможность повеселиться, смущая своей мрачной маской окружающих, будет справедливой компенсацией за часы пребывания среди пёстрой стаи лицемерных аристократичных павлинов.
- Прекрасной души человек, но немного скучный, - изящным жестом спрятав зевок за веером, произнесла Линнет. - Такой правильный, что от этой правильности сводит зубы. Ни интрижки, ничего... даже в опере смотрит исключительно на сцену. Из увлечений лишь карты. Он из того типа мужчин, который приводит в восторг матушек, но не их дочерей, если понимаешь. - Глядя на садовую дорожку, озарённую неярким светом магических гирлянд, она тонко улыбнулась. - Их дочерям больше по нраву его брат.
- А он, надо полагать, посещает оперу отнюдь не ради того, чтобы насладиться музыкой.
- Насколько мне известно, он любит музыку, но ему куда больше по нраву те, кто её исполняет. Эдварду Ройсу приписывали романы чуть ли не со всеми ведущими певичками и танцовщицами. Не думаю, что все эти слухи правдивы, но хватит и половины. - Линнет задумчиво посмотрела на статую Диармайда, мимо которой они проходили. - Он тот ещё владыка разбитых сердец, наш лорд Мефистофель. И довольно... эксцентричен. Взял в камердинеры глейстига, представляешь?
Гэбриэл действительно представлял масштаб подобной смелости. Глейстиги были низшими фейри, несчастными порождениями Дивного Народа, не удалившимися на Эмайн в те времена, когда люди стали захватывать господство над миром. Теперь они, как и баньши с брауни, пребывали в положении чуть лучшем, чем индейцы и рабы в колониях: дабы не сталкиваться с людским страхом и злобой, предпочитали жить в своих поселениях, отдалённых от человеческих городов, и существовали в бедности, если не в нищете. Им доверяли лишь черновую работу, а если нанимали в качестве слуг, то на должность не выше садовника или горничной.
Взять глейстига в камердинеры было немалым вызовом обществу, и в своей внутренней характеристике Эдварда Ройса Гэбриэл добавил к его портрету ещё один важный штришок.
- Полагаю, его женитьба окажется тяжёлым ударом для леди де Лер, - продолжила Линнет.
- Леди де Лер?..
- Кэтрин де Лер, вдовствующая герцогиня Рундел. Насколько мне известно, последние пару лет они с Эдвардом... очень близко дружат.
От Гэбриэла не укрылся намёк, скользнувший в придыхании перед концом фразы. И хотя информация определённо была интересной, сейчас его больше интересовало другое.
- Я слышал, у графа Эрона натянутые отношения с братом, - произнёс он.
- Натянутые - мягко сказано. - Линнет резкая перемена темы не смутила: она уже привыкла, что его мысли зачастую далеко опережают привычное течение беседы. - Они не общались восемь лет.
- И граф Айлен всё же пригласил его в свой дом?
- Родственные чувства не так-то просто убить. А графа Эрона не приглашают лишь смешные люди вроде миссис Пэмфри. - По тому, как дрогнули губы жены, не прикрытые маской, Гэбриэл понял, что она поморщилась. - Эти нувориши такие забавные... получили дворянство три поколения назад, а мнят о себе невесть что. Нет, там, где собираются истинные представители haut ton, Эдварду Ройсу рады. Хотя бы потому, что с ним веселее, чем без него.
- И в чём была причина их размолвки?
- Только не говори, что сам не догадываешься. Неужели их титулы не натолкнули тебя на выводы?
- Простите невежество вашего супруга, моя милая. Вы же знаете, я фоморски плохо разбираюсь во всей этой светской шелухе.
- А та история наделала столько шума... - Линнет сложила веер с укоризненным щелчком. - Кристиан, как старший сын, должен был унаследовать титул и майорат графа Эрона. Но старый Ройс завещал титул, земли и состояние Эдварду, в обход законного наследника. Поскольку никому в здравом уме не могло прийти, что граф оставит всё своё состояние не благородному, блистательному, благоразумному Кристиану, а Эдварду - ловеласу, дуэлянту, заядлому картёжнику... да ещё в обход обычного права... в общем, поговаривают, что младший Ройс опоил отца и заставил переписать завещание. А потом и вовсе отравил его. - По кошачьему лику скользнул золотой блик, когда миссис Форбиден чуть повернула голову к мужу. - Он блестящий алхимик, если тебе и это неизвестно.