Это Гэбриэлу было известно. На самом деле ему всегда было известно больше того, чем он показывал. Но казаться более несведущим, чем ты есть, по его мнению являло собой весьма полезную привычку; и сейчас он предпочёл бы узнать разные версии той истории и услышать разные мнения.
Конечно, законы Харлера предусматривали передачу майората младшим сыновьям, - сущее счастье для отцов, чьи наследники не оправдывали ожиданий или марали честь рода. Тем не менее каждый подобный случай был нонсенсом (если не сказать моветоном) и получал широкую огласку в обществе. Кроме того, завещания пэров всегда заверялись магом - он накладывал колдовскую печать, подтверждавшую подлинность, - и изменялись лишь с его вмешательством.
Чтобы решиться на всю эту утомительную возню, у старого Ройса должны были возникнуть очень весомые причины.
- Довольно смело говорить об отравлении, - произнёс Гэбриэл, - учитывая, что никаких доказательств не было.
- Тебе же вроде ничего об этом неизвестно, - заметила миссис Форбиден иронично.
- Простая логика, моя милая. Если бы убедительные доказательства были, не думаю, что Эдварду Ройсу позволили бы так спокойно получить свой майорат. Скорее его со всем уважением сопроводили бы в куда менее приятное место.
- Доказательств и правда не было. Лекари признали смерть абсолютно естественной. Однако блестящему алхимику нетрудно приготовить яд, который не оставит следов. А гибель в общем-то нестарого мужчины, позволявшего себе не больше излишеств, чем любой другой почтенный джентльмен...
- Многие почтенные джентльмены считают нормальными такие излишества, о которых при дамах... по крайней мере, в приличном обществе - предпочитают не говорить.
Граф Айлен, думал Гэбриэл, пока они шли по дорожке, шуршащей под каблуками, и в тёмной воде пруда по его правую руку печально дрожали цветочные лампадки - едва заметно, будто опасаясь, что за дрожь последует кара. Предыдущий граф Айлен. Носивший фамилию Морнэй.
Скажи он это вслух, и слова прозвучали бы невпопад. Но Гэбриэл настолько привык к осторожности, что даже мысли свои опасался доводить до конца. Во всяком случае, в таком месте, где помимо людей, от чьей проницательности сполна защищала маска, находились маги, иным из которых под силу проникнуть в чужой разум.
Смерть старого графа Айлена - отца несчастной Виннифред Морнэй - тоже признали абсолютно естественной.
- Что ни говори, смерть отца была в интересах Эдварда, - словно услышав его мысли, проговорила Линнет. - Не думаю, что граф изменил бы завещание по доброй воле. Говорят, он всегда был равнодушен к младшему сыну, чего не скажешь о старшем... И я не верю, что младший Ройс не знал о внесённых поправках.
Гэбриэл собирался напомнить жене, что веер - надёжный тайник для неосторожной улыбки, но не для неосторожных слов, когда его взгляд привлекло то, на что многие наверняка не обратили бы внимания. Даже не заметили бы в ночи, полной блеска и бликов. Однако вспышка, озарившая изнутри окна на втором этаже особняка, высившегося впереди, слишком походила на то, что служитель Инквизиции едва ли мог с чем-то перепутать.
Огонь, рождённый в полутёмной комнате револьвером, у которого только что спустили курок.
***
- Сними маску, - слова графа Айлена окрасили странные шелестящие нотки. - Больше прятаться нет нужды.
Глядя в его лицо, Венди сдёрнула маску. Отложив её на стол за своей спиной, сняла капюшон домино: всё левой рукой, не опуская кулак правой, готовый к бою. Пальцы окутывало прозрачное марево - зачаток магического барьера, что в любой момент могло развернуться полноценным щитом.
Она хотела, чтобы Кристиан Ройс видел её лицо. Для того и пришла сюда на самом деле - устроить с ним очную ставку. Эдвард сразу сказал: его брат слишком умён, чтобы хранить предмет, который может изобличить его вину и стать поводом для ареста. Что бы ни было написано в дневниках его умершей жены - эти сведения могут помочь, оказаться ценными, но не выведут графа Айлена на чистую воду.
Надо сказать, пока они помогли лишь самому Кристиану Ройсу - в том, чтобы почти выбить Венди из душевного равновесия. И ошеломление, которое отчим должен был увидеть в её лице, ей даже не пришлось разыгрывать: её действительно ошеломили, только вот не тем, что вместо одного брата с ней в комнату-ловушку пришёл другой.
- Похорошела, как и следовало, - сказал граф Айлен, вглядываясь в её лицо пристально, точно скульптор в натурщицу. - А внутри, кажется, изменений даже больше. Но всё ещё заикаешься порой. Это... мило. - Он шагнул вперёд. Венди тут же сделала шаг в сторону, так, чтобы расстояние между ними осталось прежним; это породило на его губах улыбку, в которой было поразительно мало яда или довольства. - Не бойся. Я не причиню тебе вреда. Не теперь... не сейчас.