Потом пришло остальное - и Венди закрыла глаза, надеясь, что снова уснёт, растворившись в щадящей черноте внутри себя.
За последние два года она успела полюбить эти моменты послесонья. Пять-шесть щелчков секундной стрелки, когда ты уже осознаёшь себя, но ещё не помнишь, кто ты. Пять-шесть секунд, в которые не существует проблем, обязанностей, страхов: они ещё прячутся за сонной вуалью, не успев выплыть на поверхность памяти.
Сейчас бал, револьвер, письмо и дневник казались кошмарным сном. Но одних воспоминаний об этом кошмаре хватало, чтобы солнечный свет выцвел и посерел, а липкий холод пробрался под шерстяное одеяло, через кончики пальцев прокравшись прямиком в душу.
Поднявшись, Венди на негнущихся ногах подошла к подоконнику. Вернув куклу на пустое место (между улыбчивой фарфоровой китаянкой в ханьфу, подаренной на прошлый Йоль, и светловолосой красавицей, изображающей королеву Медб), оделась, упаковав себя в первое попавшееся платье.
Натёртый до блеска мраморный пол отражал движения светлой муслиновой юбки, пока Венди быстро шла по коридору. Гулкие деревянные панели на стенах и своды потолка, на которых цвели каменные розы, передразнивали её лёгкие шаги, превращали звук в мерный ритм, певший в унисон с насмешливыми призраками в её голове.
...твоя мама - убийца, твоя мама - убийца, твоя...
Почти у самой лестницы Венди потянула на себя одну из резных деревянных панелей - ручку, замаскировавшуюся под древесный лист, легко было не заметить среди цветочных побегов - и, скользнув на половину прислуги, по хорошо знакомому пути спустилась на этаж ниже.
Вардтон строили так, чтобы челядь могла сновать по дому, не попадаясь на глаза его истинным, титулованным обитателям, и в одном особняке уживались два здания: одно - давившее роскошью, достойное принимать королей, другое - серое и невзрачное, с простенькой отделкой, в основном сводившейся к побелке. Коридоры для слуг пронизывали всё поместье, тянулись параллельно парадным, переплетались с ними замысловатом узором ниточек паутины. Порой Венди казалась, что тут замешана странная пространственная магия, ведь иначе половина проходов неизбежно упёрлась бы в тупики (во всяком случае потайные двери). Однако эксперимент знаменитого италийского зодчего Фабио Скаленти не прижился и не нашёл последователей: в основной массе архитекторы продолжали разъединять крыло слуг и крыло господ, оставляя единственной точкой их соприкосновения вестибюль.
Морнэй-холл, к примеру, строили именно так.
Кивнув по пути паре горничных, при виде неё склонившихся в поклоне (когда Венди шла здесь впервые, поклоны были куда торопливее и куда испуганнее), она направилась к буфетной, где в это время дня заставала Энрику чаще всего. Отзвуки оживлённой беседы, по тональности походившей на яростный спор, донеслись из-за двери ещё прежде, чем Венди приблизилась - и оборвались, стоило ей постучаться.
- Это я, - сказала Венди, привычно проскальзывая в комнату, не дожидаясь разрешения.
Энрика, Кит и Аддерли сидели за столом в центре просторной буфетной. Три чашки снежно белели на красной скатерти, вокруг в застеклённых шкафах тёмного дерева томился расписной фарфор: ждал момента, когда его достанут с полок и отнесут в столовую по соседству, наполнив ризотто, томатным супом или пастушьим пирогом - Энрике одинаково хорошо управлялась что с местной харлерской, что с родной италийской кухней.
- Здравствуй, patatina*, - сказала Энрика ласково.
(*прим.: дословно «картошечка», ласковое обращение, преимущественно к ребёнку (ит.)
- Мы надеялись, что вы заглянете, леди Венди, - добавил Кит. Оленьи копытца, выглядывавшие из-под безупречно отглаженных брюк (как и подобает камердинеру лорда Мефистофеля), глухо стукнули по ковру, когда он торопливо сменил позу: сидеть вразвалку при благородной леди Кит считал вульгарным.
Аддерли в подтверждение молча потянулся к чайнику, дабы наполнить четвёртую чашку, ждавшую подле вазочки с печеньем.
- Вот как, - сказала Венди тихо, опускаясь за стол.
Ей не требовалось разрешения, чтобы входить сюда, ибо «позор слугам, если хозяин может застать их за недостойным делом, особенно в урочный час». Об этом Аддерли, единоличный властелин буфетной - законной вотчины дворецкого, - объявил, ещё когда Энрика впервые привела Венди сюда. Но Венди всё равно стучалась: хотя бы потому, что без неё дворецкий, камердинер и шеф-повар лорда Мефистофеля не сдерживались ни в выражениях, ни в выборе тем. Прервав их традиционное чаепитие без предупреждения, ты рисковал услышать то, чего слышать не хотел бы...