Граф Айлен долго разглядывал тонкие пальцы, насмешливо подрагивавшие на чёрной ткани, обливавшей его плечо. Затем подался вперёд - и, обняв брата, ответно похлопал его по спине.
- Я не понимаю, о чём ты, - повторил он. - Но если ты решил поиграть со мной, маленький братец, помни одно, - голос старшего Ройса упал до проникновенного шёпота. - Во время игры тебе может почудиться, что ты побеждаешь... просто потому, что я позволю тебе так думать. Однако в конечном счёте в выигрыше всегда остаюсь я. - Пальцы, лежащие на спине брата, на миг вонзили ногти в алый бархат, из которого граф Эрон так любил шить свои фраки; казалось, они хотят добраться до сердца, скрытого где-то под этим бархатом, или напомнить, что когда-то почти до него добрались. - Я думал, после той нашей дуэли ты усвоил урок. Что ж, если память тебе изменила, с радостью её освежу.
Когда он отстранился, младший Ройс смотрел на него с широкой беззаботной улыбкой, поигрывая тростью, не особо впечатлённый услышанным - и граф Айлен усмехнулся.
- Жду вас на маскараде, малыш Эдди, - бросил он, прежде чем отрывистым шагом подняться по крыльцу, возвращаясь в дом. - Тебя и твою прелестную невесту.
Граф Эрон провожал брата взглядом, пока тот не скрылся за дверью. Развернулся на каблуках и, весело напевая оперную арию бархатным баритоном, удалился по направлению к скверу под стук трости по брусчатке, заменявший ему метроном.
- L'arte schermendo, l'arte adoprando, di qua pungendo, di la scherzando, - возмутительно чисто и приятно пропел лорд Мефистофель, прежде чем летняя ночь приняла его в объятия, позволив высокой поджарой фигуре раствориться в туманной мгле, - tutte le macchine rovesciero, rovesciero*!..
(*прим.: «Искусной защитой, искусной работой, уколом тут и шуткой там - все твои махинации я разоблачу!» (ит.); строчка из каватины Фигаро из оперы Моцарта «Свадьба Фигаро»)
Глава третья, в которой Венди совершенствуется в искусстве петь дуэтом
Возвращения графа Эрона его рыжеволосое приобретение дожидалось, сидя на подоконнике в той самой гостиной, где когда-то они заключили сделку: оттуда открывался прекрасный вид не только на сад, но и на ворота имения. А потому, в очередной раз отерев платком кровь с пальцев и удовлетворённо кивнув, Венди подняла глаза, обратив нетерпеливый взгляд в окно. Как раз вовремя, чтобы увидеть, как на садовой дорожке материализуется из воздуха хорошо знакомая фигура с тростью и, не сбившись с неспешного шага, направляется к парадным дверям особняка.
Легконогим вихрем промчавшись по коридорам с пышным лепным декором - шёлковая юбка летела за ней облачком аквамаринового тумана, - Венди сбежала по широкой мраморной лестнице, украшавшей просторный светлый холл Вардтона.
- Раз танцевать, милый граф, вы хотите, - двери сами собой распахнулись перед хозяином дома, самозабвенно распевающим Моцарта; он пел на италийском, но «Фигаро» Венди, застывшая на последней ступеньке, знала прекрасно, - к вашим услугам гитара моя...
Акустика просторного холла усилила и без того сильный голос, которому мог позавидовать не один певец, исполнявший эту арию на оперной сцене. И если интонации этого голоса могли заворожить, даже когда граф Эрон произносил привычные слова их родного языка - что говорить о мелодичном италийском? Венди уже не раз думала, что Эдварда Ройса одарили голосом, будто созданным для романтических серенад; сейчас он услаждал слух мощной безупречной чистотой, сравнимой с прохладным лесным ключом, в следующий миг мог зазвенеть искристым, хорошо поставленным смехом, следом вызвать улыбку невинным мальчишеским задором, а ещё спустя секунду - зачаровать тёмной глубиной и интимной, до мурашек пробиравшей хрипотцой.
- А, малютка Венди! - лорд Мефистофель завидел ученицу, лишь когда за ним затворились входные двери. Подступил к лестнице, заложил одну руку за спину, склонив тонкий стан, элегантно взмахнул другой, точно расчеркивая воздух невидимой шляпой - и Венди узнала менуэтный поклон. - Станцуем?
Она только присела в ответном реверансе: времена, когда эксцентричные выходки учителя могли её удивить, давно прошли. Вложив кончики пальцев в его ладонь, шагнула вниз - и под тихое мурлыканье графа Эрона, задававшее ритм, они сошлись в первой неторопливой фигуре.