— Вряд ли такие дары могут быть должным образом вознаграждены.
— Мы прибыли не за наградой, Зенак Аби, — отвечает Дэвидж.
Веселое выражение на лице Аби сменяется на отчаянное. Он оглядывается на своих друзей, не выходящих из темноты, потом смотрит на книгу. У него дрожат руки.
— Хорошо. Мы вернемся домой и проведем примерку.
38
В своей новой большой пещере — заброшенной медной шахте глубоко в горах, в получасе ходьбы от места нашего спуска — Зенак Аби собирает предводителей своего кочевого сообщества. Кто стоит прямо, кто опирается о стену, кто сидит на камнях, на ящиках, прямо на полу. Все как один поглощены моим рассказом — историей талмы Аби и планами ее использования на Амадине. Рассказывая, я внимательно слежу за слушателями — людьми и драками, — поедающими глазами меня и моих спутников. Судя по выражениям лиц, кое-кому это действительно интересно. Но есть и скептики, и разочарованные; еще больше напуганных.
— Мы, люди и драки, создадим независимую силу, ставящую перед собой одну-единственную цель: обречь на провал всякую попытку саботировать перемирие. Террорист из «Черного Октября», «Тин Синдие» или любой другой группировки, сопротивляющейся прекращению огня, будет взят под контроль еще на стадии подготовки террористического акта. При попытке его осуществления он будет схвачен за руку. Мы не остановимся перед убийством террориста, более того, заявим о себе как об исполнителях приговора и объясним, почему были вынуждены на это пойти. Если же мы не успеем вмешаться и теракт будет осуществлен, то мы отыщем виновных и покараем их смертью, оставив свои опознавательные знаки.
— И таким способом будет положен конец смертям? — саркастически спрашивает бородатый человек, привалившийся к стене справа от меня.
— Нет, — отвечаю я. — так будет положен конец войне.
Я обвожу собравшихся взглядом, ловлю себя на том, что улыбаюсь, и заговорщически подмигиваю своим товарищам.
— Могу себе представить, что вы о нас думаете. Некоторые из вас родились уже здесь, но большинство сбежали с поля боя. Я тоже, покидая Амадин, чувствовал, что освобождаю себя от убийства, от смерти. За пределами планеты раскинулась восхитительная вселенная, полная разумных существ, несметных богатств, знаний, чудес, ценнейшее из которых зовется миром. Я едва успел все это распробовать, поэтому меньше всего хотел вернуться сюда, ко всему тому, что так люто возненавидел. — Я кошусь на джетаха, сидящего рядом с Дэвиджем.
— Зенак Аби посеял семя в надежде, что из него вырастет мир. Пока мы не убедимся, что из семени выросло растение, способное выжить самостоятельно, нам придется поливать его кровью — и желтой, и красной. Больше всего на свете я хочу мира! Поэтому я здесь. А вы должны сами решить, зачем здесь находитесь.
Судя по некоторым лицам, мне еще не следовало умолкать. Судя по другим, я наболтал лишнего. Нам нужны не все, хватит небольшой горстки. Но я был уверен, что рожденные на Амадине и познавшие войну будут смотреть на происходящее так же, как я. Однако слишком многие смертельно устали. Побросав оружие, они укрылись в горах и не находят сил, чтобы опять вооружиться.
Зенак Аби опирается о подлокотники своего самодельного кресла и медленно приподнимается. Не глядя на своих приверженцев и не обращаясь к ним, он говорит мне:
— Я очень горд тобой, Язи Ро. Я молил Вселенную наградить меня подсказкой, как утолить боль Амадина, и моя мольба была услышана. Прошу тебя, пойми наше разочарование: мы лишний раз убедились, что чудес не бывает.
Мое внимание привлекает темнокожий человек с черными волосами и густыми черными усами с проседью. Он держит на руках двоих детей: драка и маленькую девочку. Отойдя от стены, он отдает детей Дэвиджу и поворачивается ко мне.
— Я Али Энаят. Где записываться?
От удивления я не сразу нахожу, что ответить. Указывая на Гава Кудака, я бормочу:
— Сперва он задаст тебе несколько вопросов. Кудак жмет Али Энаяту руку и говорит:
— Найдем место, где можно спокойно побеседовать. Не возражаешь против шоколада? — Али утвердительно кивает, а Кудак продолжает тараторить: — Я захватил шоколад со станции. Я его плохо усваиваю. Ты сможешь угостить своих детишек. Откуда ты, Али? Судя по виду, из Западного Дорадо?
— Да, оттуда. Из Сакинаха.
— Сакинах? Хорошо знаю это место...
И они скрываются в боковом коридоре. Не сомневаюсь, что человек все выложит хитрому драку, включая самое главное: заслуживает ли он доверия. Все его ответы будут занесены в компьютер и сопоставлены с имеющейся у нас информацией на соответствующие темы, подвергнуты перекрестной проверке по признаку источника, географии, организации и так далее. Возможно, из самого Али тоже выйдет отличный дознаватель. Возможно, его как бывшего бойца Фронта можно будет вернуть на Дорадо, где он проникнет в «Черный Октябрь» или в какую-нибудь еще группировку. С другой стороны, на его иждивении двое детей, так что, может быть, все, на что он годен, — это снабжение нас сведениями о его бывших соседях, партнерах и товарищах, об организации и боевых порядках, командовании, насколько боеспособен каждый солдат, офицер, советник, копировщик, как он смотрит на вещи, как думает, действует, живет, на что надеется, к чему стремится, чего боится... После многоступенчатой перепроверки всех этих сведений станет понятно, можно ли доверять Али. Когда таких, как он, наберется несколько сотен, можно будет засылать агентов и брать на мушку боевиков.
Встает еще один слушатель — драк в черных одеждах и с тоской во взоре. Подойдя ко мне, он произносит:
— Мила Нин, сбежал из «Туйо Корадар» в Навуне, Северная Шорда. Помогу, чем смогу. Я тоже хочу приблизить конец войны.
Я озираюсь. К нам подходит Кита. Скоро она будет угощать волонтера сладостями и внимательно его слушать. Но прежде чем она уводит Милу Нина, тот спрашивает меня:
— Как вы назовете свои полицейские силы? Я смотрю на Дэвиджа, тот пожимает плечами и смотрит на Зенака Аби.
— Наши мнения разошлись, поэтому мы решили: как нас станут называть, теми мы и будем.
Сыплются предложения. Я втайне боюсь, что мое любимое название, «Клинок Айдана», мгновенно придет на ум многим дракам и поэтому окажется неподходящим. Название не должно быть ни дракским, ни человеческим. Требуется что-то промежуточное. Некоторые люди предлагают словечко «коппер», используя английское обозначение меди, добывавшейся прежде в этой шахте, и презрительную кличку полицейского. Оно тоже не годится, но мы в конце концов останавливаемся на понятии, тоже связанном с медью, — на цифре 29, атомном числе этого элемента.
До наступления темноты желание присоединиться к нам высказывают одиннадцать людей и драков в пещере и больше трехсот в окрестных горах. За шесть дней Кита и Кудак натаскивают восьмерых дознавателей, а Жнец набирает курс из 47 агентов; еще больше желающих спускаются с гор с информацией, с ними приходят еще несколько волонтеров. Начинает действовать компьютерный цех Гази Мрабета: он выпускает удобную модель с миниатюрной видеокамерой. На мою долю выпадает военная подготовка агентов, хотя большинство моих учеников — вояки не хуже меня: ведь все они с Амадина.
Вообще-то найти мне занятие — трудная задачка для всех. В дознаватели я не гожусь — нет ни цепкой памяти, ни наглости. Кита и Кудак шутят, что я попросту слопаю сам все конфеты и все выложу допрашиваемому. У меня, правда, созрело одно предложение. Мне приходилось убивать; в свое время это было проще простого. Однако легко убивает тот, кто приходит в ярость, а от наших агентов требуется совсем другое. Жнец твердит: «Они не ангелы-мстители, уничтожающие зло, а хирурги, удаляющие опухоль». По-моему, я смог бы преподавать эту тонкую материю, однако помалкиваю в надежде, что это никому больше не придет в голову.
Еще через 8 дней мы засылаем наших первых агентов: двоих в «Черный Октябрь» в Западном Дорадо, одного на оккупированный драками участок Южного Дорадо, троих в «Тин Синдие» в трех разных точках Шорды, еще четырнадцать — ждать задания в их родных деревнях. Али Энаят и Мила Нин — агенты первой группы. Неделя — и мы отправляем еще 31 агента. Как только они обоснуются, главные смутьяны и скандалисты окажутся у нас на крючке. Еще месяц — и мы сплетем огромные сети набора и тренировки, неуклонно расширяя свою информационную базу и способность моментально реагировать в случае угрозы.