Солдату пришлось на полу устроиться. Жестко, но три часа можно и потерпеть. Смешно было бы, если бы солдаты сидели на сиденьях, а полковник у их ног на полу. Это даже сами солдаты понимали, наверное...
– Тебя как зовут? – спросил Василий Константинович солдата, которому неудобства доставил.
– Рядовой контрактной службы Селиверстов, товарищ полковник... – не слишком весело ответил солдат, пытаясь встать там, где встать возможности не было.
– Сиди... А имя у тебя есть?
Бывает, что солдаты за время службы забывают свои имена.
– Владимир...
Раскатов переложил из кармана камуфлированного пухового бушлата пакет с документами в карман «разгрузки» и протянул солдату свой бушлат, поскольку солдаты по летнему времени носили соответствующую форму и бушлатов с собой не имели.
– Подложи, Владимир, все мягче будет...
Долгое молчание рядового было вызвано растерянностью.
– Спасибо, товарищ полковник... – сказал наконец Селиверстов.
В итоге солдат оказался даже на более мягком месте, чем его сослуживцы и даже чем сам Василий Константинович, чему рядовой несказанно удивился, потому что не привык к такой о себе заботе со стороны своих офицеров. А этот полковник из Москвы, что ехал к ним в часть разбираться по поводу инцидента, о котором в последние дни много говорили, выглядел довольно странно. К тому же был непривычно вежлив.
«Наверное, давно с солдатами не общался – штабной, потому и добрый такой», – решил рядовой контрактной службы Селиверстов...
Полковник Раскатов в самом деле ехал разбираться со скандалом, случившимся в воинской части, где временно занимал помещение под казарму и стоял на довольствии отдельный отряд спецназа ГРУ. Старший лейтенант Тихонов из спецназа ГРУ основательно избил капитана и майора мотопехотного батальона. Избитые офицеры, естественно, написали рапорт, и теперь Раскатову предстояло проявить чудеса дипломатии, чтобы дело не дошло до военной прокуратуры. Все-таки, когда младший офицер позволяет себе рукоприкладство по отношению к старшим офицерам, это из ряда вон выходящий факт. Тем более избиение было совершено в трезвом состоянии. Как-то так повелось, что пьяные драки вызывают меньше возмущения, чем трезвые разборки. Тогда обычно виновного, то есть обычно и всегда, младшего офицера, просто переводят служить в другое подразделение, и этим дело кончается. А когда драка случается в трезвом виде, дело, бывает, и до трибунала доходит.
По телефону выяснить подробности не удалось, потому что командир отряда спецназа ГРУ майор Макаров, представляя свою версию случившегося, разговаривал с командиром своей бригады из кабинета командира мотопехотного батальона подполковника Расько и всего сказать, наверное, не мог, иначе его потом могли бы вообще до этого телефона не допустить. Но рапорт избитых офицеров миновал командира бригады и попал из РОШа[3] сразу в диверсионное управление ГРУ. И полковник Раскатов получил приказ выехать, чтобы «спустить дело на тормозах», и, если придется, спустить очень жестко, но в обиду своих не давать...
Что такое «спустить очень жестко», никто Раскатову не объяснил, но он и сам понимал, как это можно сделать. А давать своих в обиду полковник был не намерен даже в том случае, если старший лейтенант, обладатель добротных кулаков, оказался бы не прав, в чем Василий Константинович сомневался, основываясь на туманных фразах Макарова, которые передал командир бригады. Короче говоря, предстояло разбираться...
Приезда полковника Раскатова в штабе мотострелкового полка, к которому относился батальон, ждали с нетерпением и, как понял Василий Константинович, сами не желали, чтобы дело дошло до военной прокуратуры, но причин открыто не называли, мотивируя свою приветливость желанием все закончить мирно исключительно из уважения к военной разведке. В уважение полковник Раскатов верил, прекрасно зная, что в нынешние времена спецназ ГРУ – это не просто элитные, это самые боеспособные войска во всей российской армии. Но чувствовал в деле какую-то подоплеку... И его отправили разбираться, посадив на транспорт из батальона, что регулярно курсировал между отдаленным гарнизоном и полком...
Полковник, честно говоря, давно отвык ездить на бронетранспортерах. Он даже пытался вспомнить, когда ездил в последний раз, и выходило что-то около шести лет назад. Но в спокойной московской жизни, вернее в неспокойной московской жизни, потому что спокойной службы в спецназе ГРУ не бывает, всегда старался поддерживать себя в хорошей физической форме. И это была не привычка даже – это был образ жизни, и он Василию Константиновичу нравился.
3
РОШ – региональный оперативный штаб по проведению антитеррористической операции на Северном Кавказе.