— Тузор не метит на трон, это точно. Да, он желает править чужими руками и слишком много на себя берет. Согласен, верить никому нельзя, кроме неопровержимых фактов. С чего начнем? — Светодар снял кандалы с Лавиры и готов был слушать своих сообщников. С ними он больше не был принцем. Расследование ведут они, он лишь свидетель. Наследник трона готов был идти до конца, чтобы наконец узнать правду.
36.
* * *
— А как вы это делаете? Вот эти свои фокусы… то есть, волшебство? — Светодару было неловко говорить на такую тему с близкими людьми, которых он, оказывается, совсем не знал. — Кстати, моя внезапная любовь к новой телохранительнице, случайно, не — как это у вас называется? — любовный приворот?
Лавира рассмеялась. Она была так счастлива снова прямо смотреть в глаза принцу, не мучаясь от невозможности признаться во всем, и от желания спасти его от плана пэров.
— Я как-то не подумала об этом! Мой куратор пэр Грозвит счёл, что внезапная страсть к незнакомке подобранной при странных обстоятельствах будет подозрительной. И мне этого не заказывали. А дружба должна быть настоящей. В любом случае, я бы точно не подставляла под такое заклятье и себя заодно! Ваше высочество может быть совершенно спокойно, ваши чувства — не магия. В любовном заклятье вы бы слепо обожали меня и никогда не поверили, что я я — шпионка. Вы стали бы драться за меня с «косарями», вели бы себя как безумный, никого не слушая. В итоге, вас бы объявили околдованным и посадили под замок, а меня сожгли. Весь «гениальный план» накрылся бы!
— Знаете, если у нас настолько серьезная тайна, что за сообщничество мне самому грозит смерть, пожалуйста, не говорите мне «высочество». А что? Убрать наследника, объявив его безумным, так же легко, как объявить его сообщником «парий». Желтые псы, высунув языки, только и ждут, чтобы я или отец оступились, чтобы поднять в народе бунт. Впрочем, уже не так. С тех пор, как двое из них вошли в совет, у них новые заботы. Но, значит, ты можешь внушить всё что угодно? Любому? Малерн, а у тебя какой дар?
Слуга пожал плечами, не зная, как ответить.
— О, далеко не любому и не всё, — возразила Лавира. — Только тем, чье сознание открыто для внушения. Герцог Тузор не хуже меня владеет немагическим гипнозом и манипулирует сознанием всех вокруг. Просто я умею это делать без слов, мысленно. И могу чувствовать его состояние, как своё, могу смотреть его глазами, даже читать. У нас так не говорят, что есть определенный дар. Если дитя, подрастая, обнаружило связь с силами природы, это легко заметить. Тогда его признают одаренным пэром или пэри. По вашему — маленьким колдуном или ведьмой, хотя ребенок ещё ничего не «колдовал», только играл с внутренней силой, думая, что все умеют так же.
Малерн грустно кивнул, вспомнив свое детство в деревне. Лавира продолжала:
— Со временем, в свободном опыте или при обучении, выясняется, что к определенным вещам у разных людей разные таланты. Малерн, например, легко отличает неправду. Не только в словах, но и письменную. И он, как и моя сестра, больше связан с природой. Точно узнает погоду по шепоту ветра, понимает животных, предсказывает землетрясения, да? Вытягивать из мира силы для заклинаний у нас само получается. Но что именно делать, самим обрядам и заклинаниям нужно учиться. Я даже не замечаю, как сливаюсь с сознанием другого. Вот например, в бою, на тренировках, я заранее знаю, какой будет следующий удар, мне легче, чем другим его отразить. Или я могу не натягивать повод, чтобы дать команду коню, он и так понимает, что я хочу.
— Ну, это звучит еще не так страшно, я сам так умею, — хмыкнул Светодар. — Значит, «дар» делает вас намного более чувствительными приборами, чем тупые светлы? Вы чувствуете все связи мира? И можете использовать их, как пожелаете?
— В идеале — да. Но мало одаренных способны мгновенно вызвать шторм или ураган только своей внутренней силой, без заклинаний. Масштабы у нас невелики, и требуется та же помощь проверенных веками или новых технологий, как вам — антимагических штук. Мой отец занимался в Торе магическим оружием и защитой. Испытывал мощность.
— А где он сейчас? — осторожно поинтересовался принц. Лавира лукаво улыбнулась.
— Вообще-то, вы его убили. Сожгли на моих глазах вместе с другими пленными пэрами. Но сейчас он так же работает над технологиями Осветории, в секретном подземелье. И на вид вполне здоров. Меня поймали, когда я ходила к нему. Я ничего не знала. Услышала голос крови и пошла, как мышь в мышеловку.
— Так твой отец… я понял. Хорошо, что ты теперь можешь говорить! Малерн, а эта связь с природой… твой ворон, что, на самом деле…? Вы разговариваете по-настоящему?
— Ага, — кивнул слуга. — Он прибился к нам из-за гор. Я подобрал его с раненой лапой на заднем дворе, возле кухни. Он дрался за объедки с крысами. Сразу стал мне жаловаться и ворчать, не думал, что не все знают язык птиц. Воришка умный, но не понимает опасности от людей. Приходится скрывать его умения, так же как мои…
— Согласен, я всегда думал, что распоряжение ОКОС отбирать одаренных детей, если у светлов случайно родятся «парии», и помещать в специальные государственные школы, это странно. Допустим, их можно учить, чтобы подавляли свой дар, иначе он может проявиться стихийно и навредить всем. Но если всё-таки научить можно, значит, дар — не прирожденное зло, им можно управлять.
— Раньше говорили, что их отвозят в спецприюты, — заметил Малерн. — Но уже давно никто о них не знает. Их просто забирают из семьи. А куда? И родителям не отвертеться от серьезного расследования. «Косари» срубят их родословное дерево и раскопают корни, но выяснят, откуда взялся дар. Где, в каком поколении были «парии».
— Я сам не знаю, куда деваются эти дети. Вероятно, тоже на секретных работах. Похоже, от меня многое скрывали, так же, как от народа, считая ещё ребенком. А, признаться, не вникал. Мне было противно, что связано с колдунами. С чего начнем?
— Ваш отец наверняка посвящен в тайну того давнего заговора, да и Тузор точно знает, почему его ведомство не нашло преступника, а объявило широкую «охоту на ведьм». Но они вряд ли легко расскажут, — сказал Малерн. — Возможно, госпожа Радея?
— Она была слишком молода, когда я родился. Моложе тебя, Малерн. Но если она была в то время при дворе, она может знать многое. Попробую к ней подкатиться. А вы? «Косари» не отпускали Лавиру, они не знают, что случилось. Должен получить ее на поруки. Проще всего сказать, что она посвящена в государственную тайну, но… Малерн, найди Радею. Я пока здесь разберусь, — принц открыл дверь комнаты для допросов.
Слуга выскользнул в коридор, Светодар вызвал Фарташа и сообщил, что Лавиру задержали правильно. По его личной просьбе, она проверяла охрану секретного объекта. Попалась, значит, охрана на высоте. Это не обман. Лавира смертельной клятвой доказала преданность принцу. Если кто-то не верит его слову, то Светодар готов…
— Ваше высочество, герцог нам головы поснимает, что отпустили подозреваемую без допроса по всей форме. Напишите расписку, что она вышла под вашу ответственность!
Светодар подписал нужный документ и Фарташ успокоился. Лавира вышла из допросной, попросила передать стражам Роладу и Болгу похвалу принца за бдительность.
Малерн примчался и сказал, что госпожа Радея у себя, занимается рукоделием, одна фрейлина ей помогает, другая читает новости из «Герольда Светлограда», главной газеты столицы. Момент подходящий. До обеда ещё больше часа, можно успеть поговорить.
37.