[1]ДаАрийцы, ХаАрийцы специализировались на искусстве управления государствами, отличия их были только внешние: одни сероглазые, другие синеглазые. Чаще всего браки заключались между этими родами. А род Расенов — черноглазый, смуглокожий, — наследовал традиции воинов. Карие глаза, в правильном написании изначально «к Арие», что означало, не цвет, а воинскую ярость, выделяли этот род из всех четырех. Принадлежавшие к этому роду хранили тайну соединения великой мощи и энергии. Именно поэтому в плане военного направления если ДаАрийцы были дружиной, которая шла «в лоб», то Расены формировали диверсионные отряды.
ГЛАВА 3
13 лет назад
Радомир/Твердомир Минские
Радомир который месяц наблюдал за сыном из окна своих покоев. Каждое утро. Едва солнце мелькнуло на горизонте, облизав дальние земли и окрасив огненным светом верхушки деревьев и крыши домов, как хрупкий мальчишка, упрямо поджав губы, уже стоял с огромным луком на ристалище. Сна ни в одном глазу, хотя другие дружинные только выползали из казармы. Зевали, тянулись, умывались… либо не обращая внимания, либо бросая скучающие взгляды на молодого княжича. Воевода и главный телохранитель ни о ком не забывали — и воины Радомира по праву считались сильнейшими во всех ближайших княжествах, в чем не раз доводилось убеждаться — то на поле боя супротив врагов, то на дружеских играх, соревнуясь в умениях с побратимами и доблестными воинами мирных княжеств.
Но в данный момент князя интересовал лишь младший отпрыск. С того дня, как вытерпел порку, он ни разу при Радомире не обращался к Богдану «отец», но и к самому отцу тоже. Упрямо молчал, угрюмо зыркал из-под бровей.
В пору разгневаться на младшего княжича и проучить шибче, но нет, князь уже вразумил, что мальца силой не приклонить. Тут другое надобно. Подход иной… Прав Богдан — дикий отпрыск.
Сердце родительское кровило, душа оттаивала гордостью, рвалась к мальчонке. И с каждым днем все больше и больше.
Потому не торопился князь. Ждал и изучал сына своего, как вновь обретенного. Знал, что зарядку со стрельбой из лука Твердомир делал каждое утро. Независимо от погоды, времени года: всегда полуголым, босоногим, под снегом, дождем, в восходящем рассвете, несмотря на туман, лениво ползущий вслед за уходящей ночью или мороз, крепко кусающий за щеки.
И Тверд позволял себе лишь один выстрел, дабы исключить соблазн исправить ошибку. Умение полностью собраться вкладывал в одну попытку, и князь болел за сына — затаивался в своих покоях у окна, держа за младшего княжича кулаки.
Да, Радомир любил Тверда! Любил даже крепче старших сыновей. Любил, потому что младший духом напоминал самого князя, несмотря на хрупкость тела и внешнее отличие.
А лицом-то княжич как раз много взял от Зорицы, матушки своей, жены Радомира, которую до сих пор нежно вспоминал. Даже не так… Не просто скучал и тосковал князь, а до сих пор любил, образ ее в сердце хранил.
Потому и злился все сильнее. Любовь сыновья, по праву крови отцу предназначенная, сейчас всецело отдавалась Богдану. Уважение, почтение… Только наставника младший княжич слушал беспрекословно. Выполнял его поручения и понимал наставника с одного взгляда и жеста. Лишь ему Тверд что-то увлеченно рассказывал, заглядывая в темные прорези глаз. А Богдан усмехался, немногословно поддакивая, кивая или качая головой.
Так что все пуще ревность снедала разумное в Радомире.
Жажда завладеть любовью сына становилась слепее и отчаянней.
— Богдан, что ж ты сына моего в одиночку махать мечом заставляешь? — Радомир не выдержал очередного боя с тенью Тверда. — Неужто боишься княжью кровь пролить? — ухмыльнулся в усы, бороду почесал задумчиво. — Малец проворен, ловок, — князь тщательно слова подбирал, стараясь младшего княжича хоть немного впечатлить, мол, видит отец и уже выше ценит, чем наставник. Да и хотелось собой блеснуть. Главный телохранитель во всем хорош — как воин, нет ни одного вида оружия, коим бы он не управлялся лихо, но меч… Меч все же оружие Русичей, а не дикого узкоглазого народа с востока. Потому и верил князь, что в этом ратном деле он мастеровитей будет Богдана. И есть, чему мальца научить. Какой урок преподать.
— Владение мечом — требует постоянного совершенствования. И нет ему предела, — умничал хмуро Богдан, продолжая натачивать свои ножи, да на Тверда поглядывать. — А крови мы не боимся…
— Мы? — сощурился Радомир недобро.
— Вы теперь одно целое?
— Нет, княже, прости, — виновато голову склонил главный телохранитель, — Тверд сам вправе решать, готов он к дружескому поединку, али нет.