— Помилуй, Емельян Андронович. Да где ж я тебе их найду? Ничего про них не знаю, не ведаю.
— Не о том ты думаешь, собака. Сроку тебе три дня. Не принесешь в зубах, всю твою семью под нож пущу, а баб да девок на круг поставлю, пускай, что такое с настоящими мужиками кувыркаться, сведают… Все ли понял?
— Как не понять, — опустив голову, тихо ответил Акинфий.
— То-то же.
Развернулся и, рыкнув мотором, рванул с места, только пыль из-под колес взметнулась. Разом постаревший и почерневший Акинфий сидел на ступеньках дома, тер ушибленные ребра, пытаясь сообразить, что же теперь делать.
А Ворон после немного взбодрившей его встречи прямиком отправился к башне Старогодов. Но тут его поджидал неожиданный облом, от которого он едва не взвыл. Родовая крепость клана Лизаветы оказалась пустой и наглухо заколоченной. Люди ушли. Куда?
— Дерьмо! Твари! Я найду вас, клянусь бездной!
Отпихнув сидящего на месте оператора боевого модуля бойца, он активировал крупнокалиберную пулеметную турель и, ухватив джойстик, принялся расстреливать закрытые железными ставнями окна нижних ярусов башни. А когда под напором сияющей в темноте огненным потоком длинной очереди бронебойно-зажигательных пуль обломки камня и куски металла полетели на землю, он еще и всадил в разбитые проемы пару термобарических гранат, так что вскоре величественное здание занялось от подвалов до верхних этажей.
— Перезарядить, — бросил он подручным, а сам некоторое время молча стоял, дымя очередной самокруткой. В его сузившихся зрачках отражалось пламя пожара. Вскоре жар стал нестерпимым, пришлось отъехать подальше. Затем здание начало с грохотом рушиться, разбрасывая вокруг мириады раскаленных искр. Ворон, насытившись зрелищем, поднял автомат и полоснул по ближайшим домам очередью, выплюнул окурок и сел в броневик.
— Ехай!
— Куда, командир? — осторожно уточнил уже на ходу водитель.
— В Шагол. К деду. Надо порадовать старика новостями…
Возвращение на базу прошло без особых проблем. Перескочив через серебрящуюся в лунном свете ширь Белой, они быстро углубились в горы. И поминай как звали. Искать их в этих лабиринтах — черт ногу словит.
Приземлившись и сложив винты, «Буран» вкатился в пещеру и следом за ним сразу опустился маскировочный полог. Электромоторы шасси замерли, и на минуту вокруг стало непривычно тихо. Скинув шлем с визорами, Март обернулся к сидевшему рядом Курсанту, погладил подросшего уже до неприлично больших размеров зверя по лобасто-ушастой голове. Тот в ответ молча уставился на него своими глазищами.
— Вот скажи мне, любитель рыбов, куда тебя так распирает? До каких пор ты собираешься укрупняться?
— Не знаю-ю, мр-я сам для себя загадка.
— Ладно, бой покажет… Так, на ближайшие полчаса можешь быть свободен. А после полетим дальше.
— Пр-р-иня-ато, командир-р-р, — со всей серьезностью ответил кошак.
Март даже и не знал, кого они смогли спасти. Не до того было. Теперь же, когда грузовая рампа открылась, и все смогли выйти наружу, настало время увидеть родные лица, обнять каждого, выслушать сбивчивые истории и благодарности. Он не спешил, не прерывал людей, давая им выговориться и понимая, что они пережили. Среди остальных заметил Марью Ильиничну — жену дяди Поликарпа, а рядом и ее невестку Марфу с малышом на руках, им уже рассказали, что их мужья живы, и потому на лицах женщин светились улыбки.
Он было хотел сопроводить их в палату, где лежали раненые, но тут его перехватил Вайс.
— Что с аструмом? — и не пытаясь изображать сердечность, сразу перешел к главному вопросу главкомиссар трудовиков.
— Все на месте. В кабине. Взвесим, получу свою долю, и можно лететь, партайгеноссе.
Проверив Груз и высчитав до грамма причитающееся Вахрамееву, они уложили контейнеры обратно в грузовой отсек и оформили электронные документы на партию товара. Немного дольше занимались разборкой захваченного оружия. Эту задачу Март передоверил деду Каллистрату и четверке «мушкетеров», как он их стал мысленно называть. После некоторых препирательств с Вайсом и торга, в котором старый оружейник показал настоящий класс и полное владение темой, удалось разрулить и этот вопрос.
— Так, Гена, я скоро стартую. Мне нужно еще минут десять — пообщаться с родными. И учти, сомневаюсь, что они захотят оставаться с вами… Не препятствуй им, если соберутся уходить.